В Московской битве. Записки командарма - Филипп Иванович Голиков

буквально в лохмотьях, на ногах опорки на веревочках, грязные, обмороженные лица, красные, слезящиеся глаза. Все трое едва держались от истощения и жались друг к другу в смятении. Они шли от Минска на восток к своим, к нам, пробираясь по тылам вражеских войск, через заградительные кордоны, полицейские и жандармские заставы, контрольные пункты. Прошли тысячу километров, нищенствуя, скрываясь в болотах, лесах и оврагах. Шли в постоянном страхе, под угрозой смерти, но не сдаваясь, не теряя надежды на избавление.

Не приходится говорить, какой была наша встреча… О муже и отце они ничего не знали.

А разве изгладятся впечатления всеобщего ликования и радости наших воинов от этой победы 10-й армии в первом же бою! Какую веру в свои силы вселил наш, пусть скромный, успех под Михайловом!

Когда затихла стрельба, жители Михайлова радостно встретили воинов-освободителей. «Вот и дождались вас, родные, – говорили они, – спасибо, что избавили нас от фашистской нечисти». Это была ликующая встреча!

8 декабря товарищи по оружию и жители Михайлова провожали в последний путь воинов, павших в боях за освобождение города. Их похоронили с почестями на Черной Горе.

Военный совет армии счел необходимым особо отметить действия 330-й стрелковой дивизии. Командиру и комиссару была вручена телеграмма:

«От имени Военного совета армии передайте бойцам, командирам и политработникам славной боевой 330-й стрелковой дивизии горячий привет и поздравление с успешным боевым крещением и победой над бандой фашистских варваров при взятии города Михайлова. Военный совет глубоко уверен, что ваша дивизия, как и другие дивизии нашей армии, знающие, за что они борются, верные своему социалистическому Отечеству, великой Коммунистической партии, и впредь будет с еще большим успехом истреблять врагов нашей Родины. За счастье народов СССР! Вперед, дорогие товарищи, к новым победам!»[29]

В связи с боем за Михайлов хотелось бы коротко сказать о личности командира 330-й дивизии полковника Гавриила Дмитриевича Соколова. Это старый воин Красной Армии, ветеран Гражданской войны. Придя в ее ряды почти без всякого образования, он позже сдал экстерном за шесть классов общеобразовательной школы. Военное образование получил лишь на краткосрочных командных курсах. Строевик, прошедший все ступени командной лестницы, начиная с командира взвода. До назначения на пост командира 330-й дивизии он в течение двух месяцев командовал полком в начальный период войны; бойцы прозвали его «неустрашимый», «бронированный». В бою за г. Михайлов Г.Д. Соколов показал достойный пример боевой инициативы, творческого подхода к делу и готовность взять на себя всю ответственность за смелое и трудное решение.

Но – вперед! Ведь положено только начало. Другие дивизии армии вышли тем временем к своей первой цели – железнодорожной линии, идущей от Михайлова на Кремлево, и овладели назначенными им пунктами.

Противник, потерявший районы Серебряных Прудов, Михайлова и Голдино, вынужден был без промедления оставить и находящийся к югу район Грязное – Гагарино.

Как оценило потерю Михайлова гитлеровское командование? Об этом можно судить по записи в дневнике начальника Генерального штаба сухопутных войск гитлеровской армии генерал-полковника Гальдера:

«Отвод 10-й моторизованной дивизии у Михайлова… по-видимому, будет иметь очень неприятные последствия».

Что касается командующего 2-й танковой армией Гудериана, то он писал:

«47-й танковый корпус в ночь на 8 декабря[30] вынужден был в результате удара русских сдать Михайлов. 10-я моторизованная дивизия понесла при этом тяжелый урон»[31].

Под непосредственным впечатлением событий Гудериан отправил 8 декабря письмо в Германию, в котором, в частности, говорилось:

«Мы стоим перед печальным фактом того, что наше Верховное командование слишком туго натянуло тетиву лука, не хотело верить поступающим сообщениям об ослаблении боеспособности наших войск, выдвигало все время новые и новые требования… Русские продолжают сильно нажимать, и можно ожидать еще множества всяких неприятных инцидентов. Наши потери, особенно больными и обмороженными, очень велики, и даже при условии, что часть из них после небольшого отдыха снова возвратится в строй, все же в настоящий момент ничего нельзя сделать»[32].

В 3 часа ночи 7 декабря через нашего офицера связи политрука Гречко мною были получены первые данные о нашем левом соседе – 61-й армии. Ее правофланговая 346-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор Давыдовский, вышла к Скопину. Полученные данные означали, что правый фланг 61-й армии от нас отстает километров на 20. Данных о главных силах этой армии и ее намерениях у нас все еще не имелось.

Положение со связью и информацией в 10-й армии оставалось очень тяжелым. Технической связи штаб армии не имел ни с одной дивизией. С утра 7 декабря для выяснения обстановки было послано четыре самолета У-2 и несколько самолетов-разведчиков. Но они не смогли уточнить положение наших частей. Не дали они никаких сведений и о положении противника.

Передачу боевых задач дивизиям на 8 декабря пришлось взять под особый контроль. Были применены меры, дублирующие передачу приказов при помощи самолетов и делегатов связи. Плохое положение со связью заставило Военный совет армии в ночь на 7 декабря отдать распоряжение о выделении двух эскадронов кавалерийских соединений для несения летучей почты. Конечно, способ более чем устаревший. Однако вспомнить его вынудила обстановка, и эта почта сослужила свою службу.

Через Проню

8 декабря обстановка в полосе наступления 10-й армии была уже иной. Теперь перед ее войсками находились не отдельные гарнизоны на широком фронте. Противник решил остановить 10-ю армию на рубеже реки Проня. Ее высокие, крутые берега давали противнику большие тактические преимущества. Здесь заняли оборону в первом эшелоне пять вражеских дивизий[33]. В резерве противник имел в районе станций Узловая и Дедилово 4-ю танковую дивизию, а около Новомосковска – главные силы 112-й пехотной дивизии.

К сожалению, все эти сведения о силах и группировке противника перед фронтом 10-й армии мы собрали уже после того, когда боевые действия на рубеже реки Прони войска армии завершили. В последующем правильность этих данных была подтверждена и захваченными у противника в конце войны отчетными оперативными картами Генерального штаба вооруженных сил гитлеровской Германии. Имевшиеся же у нас самих к 8 декабря данные о противнике были скупы и преуменьшены, так что свое решение на боевые действия 8 декабря я принимал, считая, что у противника здесь только две с половиной дивизии.

За 6 и 7 декабря серьезно изменилось к лучшему оперативное положение войск 10-й армии. Как уже говорилось, фронт армии от Зарайска до Гремячки составлял 110–115 км. Из них на долю главной группировки приходилось 50 км. Отрыв правофланговой 322-й дивизии от правого фланга главных сил армии составлял в те дни не менее