Сталин против Гитлера: поэт против художника - Сергей Владимирович Кормилицын

Ну, как бы то ни было, какую версию ни прими, а из ссылки Иосиф выбрался. Правда, к добру или к худу – ему самому на ту пору было неясно: прежде чем снова войти в обойму партийного актива, ему пришлось пережить непростое время, когда соратники по партии просто не допускали его к работе – проверяли. Да еще размежевание между двумя партийными фракциями – большевиками и меньшевиками – становилось все круче, так что часть сопартийцев беглого большевика не воспринимала в принципе. Но в конце концов к работе его допустили: все слухи о том, что, де, Джугашвили – провокатор, остались в прошлом. И для Иосифа настала пора напряженной работы.

Пресса

Был ли Сталин агентом-провокатором?[36]

Когда я знакомился с материалами международной дискуссии по вопросу о том, был ли Иосиф Джугашвили-Сталин агентом Охранного отделения, в голове у меня беспрестанно крутились поэтические строки: «Как летом роем мошкара // Летит на пламя, // Слетались хлопья со двора // К оконной раме». Какое невероятное множество разного рода хлопьев слеталось и слетается к биографической раме всесильного советского диктатора! Сколько всевозможных мошенников и сенсационистов пыталось и пытается погреть руки возле немилосердного пламени его жизни! И неважно, что все без исключения «документы», якобы доказывающие факт службы Сталина в охранке, были либо подложными (письмо Еремина), либо недостоверными (книга Александра Орлова «Тайная история сталинских преступлений»), либо несуществующими («Папка Виссарионова», статья Агниашвили в грузинской газете «Коммунисти» от 20 апреля 1940 года). С достойной лучшего применения настырностью отечественные авторы один за другим открывали для публики эти «источники», давно расшифрованные на Западе как фальшивки или мистификации. Никаких прямых дефинитивных доказательств службы Иосифа Сталина в Охранном отделении сегодня не существует.

/…/Вопрос/…/о Сталине-провокаторе/…/стал одним из проклятых русских вопросов, по-гераклитовски «мерами вспыхивающим и мерами угасающим». И окруженным почти непроницаемой завесой сфабрикованных умельцами биографических легенд и политических сказаний о Сталине. Ирония истории состоит в том, что человек, которому Лев Троцкий посвятил специальную работу «Сталинская школа фальсификаций», при жизни и особенно после смерти превратился в привилегированный объект фальсификации.

Справедливости ради стоит заметить, что имеют место некие косвенные свидетельства в пользу версии о Сталине-агенте. Это воспоминания Домен-тия Вадачкории «Организатор революционных боев батумских рабочих», помещенные в книге «Батумская демонстрация 1902 года», которая была выпущена Партиздатом ЦК ВКП (б) в 1937 году (!) под редакцией Лаврентия Берии (!) и при совершенно экстраординарных обстоятельствах. Книга почему-то издавалась с неслыханной, молниеносной даже по нынешним меркам скоростью. Вот ее выходные данные: «Сдано в производство 10 марта 1937 года. Подписано к печати 15–17 марта 1937 года. Вышла в свет 20 марта 1937 года. Тираж 10 000 экз.». Должно было произойти в политической жизни Советского Союза, в его верхах нечто экстраординарное, чтобы таким образом был включен зеленый свет перед квазиисторическим изданием. Некие дополнительные краски в эту необычность вносит следующий странный фрагмент из воспоминаний Доментия Вадачкории о товарище Сосо, то есть молодом Иосифе Джугашвили: «Спустя несколько дней товарищ Сосо был арестован. Затем его отправили в кутаисскую тюрьму, откуда выслали в Сибирь. После побега из ссылки товарищ Сосо вновь приехал в Батуми. Помню рассказ товарища Сосо о его побеге из ссылки. Перед побегом товарищ Сосо сфабриковал удостоверение на имя агента при одном из сибирских исправников. В поезде к нему пристал какой-то подозрительный субъект-шпион. Чтобы избавиться от него, товарищ Сосо сошел на одной из станций, предъявил жандарму свое удостоверение и потребовал от него арестовать эту «подозрительную» личность. Жандарм задержал этого субъекта, а тем временем поезд отошел, увозя товарища Сосо.» Поезд отошел, отточие принадлежит автору (или «автору») этих воспоминаний, но жгучее недоумение остается.

Кому была выгодна эта почти невозможная, немыслимая для 1937 года публикация? Чего добивался с ее помощью Лаврентий Берия? Может быть, ситуацию проясняет (или затемняет) одно место из мемуаров Никиты Хрущева. Хрущев описывает одну из встреч со Сталиным, происходившую в том же 1937 году «Это все чекисты, – говорил Сталин, – стали делать и подбрасывать нам материал, вроде бы кто-то дал им показания. И на меня есть показания, что тоже имею какое-то темное пятно в своей революционной биографии». «Поясню, – писал Хрущев, – о чем шла речь. Тогда хоть и глухо, но бродили все же слухи, что Сталин сотрудничал в старое время с царской охранкой» («Вопросы истории», 1990, № 6, с. 81). Однако воспоминания – это всего лишь воспоминания, и незыблемым остается принцип критики подобных источников: никто не врет так, как очевидец. Сомнения остаются, и, видимо, навсегда.

Сергей Земляной

В следующие несколько лет он разъезжал по всему Кавказу и Закавказью, организуя партийные ячейки, создавая революционные организации, устраивая нелегальные типографии. Откуда брались на все это деньги? В первую очередь, конечно, – от спонсоров. Как говорят, почти все закавказские нелегальные типографии финансировал местный промышленник меценат Петр Багиров. Нравилось ему играть в политику, не задумывался, бедолага, кому и на что деньги дает, а главное – чем все это может закончиться. Хотя на ту пору деньги эсдэкам давал не он один. Это была своего рода повальная мода среди либеральной буржуазии, недовольной порядками правления Николая II. Впрочем, вскоре этот источник финансирования иссяк: Манифест 17 октября вывел буржуазию из политической борьбы. По идее, рабочий класс тоже должен был «замириться» с правительством, благо меры для этого были приняты довольно серьезные – выполнены практически все требования из тех, что предъявляла буржуазия, и многие из тех, что были выставлены рабочим классом. Но революция от этого не угасла. Силы, однажды вызванные из небытия, было просто так не остановить. В России повторялся старинный сюжет сказки об ученике чародея. И даже разгром последовавшего в декабре московского восстания (советские историки старательно изображали, что восстание было своевременно свернуто его организаторами, но на деле, если подсчитывать потери и оценивать результаты, речь идет именно о разгроме) не остановил надвигающегося кризиса – разгорающегося пламени революции. Правда, финансирование радикально настроенные партии потеряли.

Манифест 17 октября 1905 года – манифест Николая II «Об усовершенствовании государственного порядка», опубликованный в дни Октябрьской Всероссийской политической стачки 1905 года, когда установилось временное равновесие борющихся сил и «царизм уже не в силах подавить революцию», а «революция еще не в силах раздавить царизм» (Ленин В. И., Полное собрание сочинений, 5-е изд., М., 1979, т. 12, с. 28). Манифест