Сталин против Гитлера: поэт против художника - Сергей Владимирович Кормилицын

революционной деятельности сместился в ту пору из поутихшего Тифлиса в рабочий Баку, буквально бурливший недовольством. Туда и отправился Иосиф, вернувшись с Лондонского съезда партии. Работы там оказалось не меньше, чем в Тифлисе: нужно было продвинуть большевистские интересы в местной партийной организации, взять на себя руководство местной подпольной газетой «Бакинский рабочий», выдавить из местных ячеек меньшевиков. А еще, разумеется, по возможности защищать интересы рабочих. Именно Джугашвили принадлежит заслуга заключения коллективного договора между бакинскими рабочими и нефтепромышленниками. Что бы ни говорили о революционной деятельности Кобы, а это направление его деятельности иначе как благородным не назовешь.

Весной 1908 года везение, сопровождавшее Джугашвили на протяжении всего этого времени, вдруг покинуло его. Было бы, наверное, приятно сказать, что полиция Российской империи наконец пробудилась от спячки и проявила профессионализм, так ведь нет! Попался будущий вождь пролетариата совершенно по-глупому: был схвачен во время полицейской облавы. Что самое странное – схватить-то его схватили, а что предъявить в качестве обвинения – так и не придумали. Вроде бы и обвинений навалом, а доказательств нет. Выбивать же признания таким путем, как это делали спустя всего несколько лет следователи «самой счастливой и прекрасной на свете страны Советов», в палаческом и сатрапском государстве – Российской империи – не любили. Даже если дело касалось революционера со стажем. Нет, конечно, солдаты из тюремной охраны могли позволить себе «вольности», избить заключенных, присвоить себе передачу. Но за это они и сами рисковали оказаться за решеткой. Впрочем, каждый, кто так или иначе сталкивался с нашей нынешней пенитенциарной системой, может подтвердить, что и сегодня это – обычное дело.

Итак, единственное обвинение, предъявленное Джугашвили, было «самовольное оставление места ссылки». Так что, отсидев, пока шло следствие, в бакинской Баиловской тюрьме, Джугашвили был выслан на два года в Вологодскую губернию, в городишко Сольвычегодск. Откуда, разумеется, при первой возможности бежал. Дальнейшие несколько лет, в принципе, не стоит даже описывать, настолько однообразными были приключения нашего персонажа. Прибыв в Петербург, он прожил там некоторое время, был схвачен и водворен в Сольвычегодск, откуда снова бежал. И снова, и снова, и снова. К этому времени он стал уже настолько значимой фигурой в партии, что соратники, ничтоже сумняшеся, высылали ему деньги на очередной побег. А в России, имея в кармане деньги, можно сбежать откуда угодно, кроме собственной могилы. Даже, как показывает практика Иосифа Джугашвили, из Нарымского края. И куда бы он ни приезжал, совершив очередной побег, – в Питер, в Москву, в Баку – везде он находил применение своему главному таланту: что-то организовывал, кого-то собирал и знакомил, что-то устраивал. Опасный был человек для государства. Незаменимый для партии.

Во время ссылки в Туруханском крае Иосиф Сталин (третий справа в заднем ряду) стал настоящим революционером: это время он использовал для самообразования

В советской литературе типа той, что издавалась в серии «Пламенные революционеры», очень любили использовать фразы типа «жандармы шли по следу». Какое там по следу! Беглый ссыльный перемещался по России, как по собственному саду, в промежутке между ссылками организовал в Питере целых две большевистских газеты – «Звезда» и «Правда», нашел информатора в бакинской охранке, предупреждавшего большевиков об облавах и арестах, а сбежав из-под Нарыма в 1912-м, умудрился даже съездить в гости к Ильичу в Краков на партийное совещание, да не один раз, а дважды, с интервалом в месяц! В результате этих поездок и не без лоббирования вопроса самим Лениным Сталин – а с этого момента мы будем называть его именно так, потому что этот псевдоним как раз и происходит из того времени, – стал одним из двух главных эсдэков в России. Впрочем, в Россию его как раз отпустили не сразу. Ленин попытался пристроить верного человека к работе в руководстве ЦК партии, оставить его, ради его же собственной безопасности, за рубежом, в эмиграции – буквально в приказном порядке, благо Иосиф не мог ослушаться своего кумира, – отправил его в Вену. Но долго «венского сидения» Сталин не выдержал и в конце зимы 1913-го вернулся в Россию.

Однако за время его отсутствия «компетентные органы» наконец очнулись. Скорее всего потому, что в воздухе отчетливо запахло большой войной. Жандармы исхитрились арестовать всю верхушку эсдэковской партии – взять практически одновременно Сталина и Свердлова. И на этот раз приговор не был таким «игрушечным», как раньше: большевиков отправили, куда Макар телят не гонял, – в село Курейка Туруханского края. Чехарда недальних ссылок и легких побегов закончилась. В Курейке Джугашвили предстояло прожить довольно долго – до самой Февральской революции 1917 года.

Свердлов Яков Михайлович (настоящие имя и отчество Ешуа-Соломон Мовшевич) (1885–1919), политический и государственный деятель. В 1896–1900 годах учился в Нижегородской гимназии, затем работал учеником аптекаря. В 1901 году вступил в РСДРП, с 1903 года большевик. Неоднократно подвергался арестам и ссылкам. В 1912 году кооптирован в ЦК и Русское бюро ЦК РСДРП. С 1917 года возглавлял Секретариат ЦК, был членом Военно-революционного комитета Петроградского совета. С ноября 1917 года председатель ВЦИК. С марта 1918 года в Москве. С 1919 года – член (фактически председатель) Оргбюро ЦК. Входя в ближайшее окружение В. И. Ленина, был одним из организаторов разгона Учредительного собрания, убийства царской семьи, «красного» террора, «расказачивания» и др. Был создателем системы партаппарата. Похоронен у Кремлевской стены.

Революция в том виде, в каком ее видели большевики, в той форме, как ее понимал Иосиф Джугашвили, определенно захлебнулась, выродившись в пустые теоретизирования и редкие полубесполезные террористические акты и «эксы». Даже Ленин, на что уж он оптимистично смотрел в будущее, публично высказывал сомнение, удастся ли ему когда-нибудь дожить до революции. Еще более печальны были ожидания Сталина. Ни в одной статье, ни в одном зафиксированном разговоре он не рассказывал, о чем он думал по пути в Курейку. Но понятно одно: достигнув своих вершин, став обладателем более чем специфического революционного опыта, он не только не отказывался от прежних устремлений и идеалов, но был готов продолжать свое дело, как только представится такая возможность, а если будет надо – начать все сначала.

Настоящий солдат

Возьму с собой я вещмешок и каску,

В защитную окрашенную краску, —

Ударю шаг по улицам горбатым,

Как славно быть солдатом, солдатом.

Оставлены домашние заботы,

Не надо ни зарплаты, ни работы —

Иду себе, играя автоматом,

Как славно быть