Петербург на границе цивилизаций - Александр Владимирович Тюрин

знало классическое средневековье. Цель – максимизация поставок дешевого сырья на западноевропейский рынок в обмен на предметы роскоши. Панщина(барщина) в Польше дошла до 6 дней в неделю, а затем нередко стала занимать всю неделю – крестьянин, потерявший возможность трудиться на своем наделе, получал паёк-месячину; в Венгрии зависела только от произвола владельца, в Трансильвании составляла 4 дня в неделю, в Ливонии нередко занимала всю неделю («Любой барщинный крестьянин работает с упряжкой быков или конной упряжкой каждый день").[19] В Шлезвиге и в середине XVIII в. помещик владел крестьянином как вещью ("Nichts gehoret euch zu, die Seele gehoret Gott, eure Leiber, Guter und alles was ihr habt, ist mein", пер. "Ничто не принадлежит вам, душа принадлежит Богу, а ваши тела, имущество и все что вы имеете, является моим"). В Нижней Силезии утвердилось правило, что «крестьянские барщинные работы не ограничиваются». В Саксонии крестьянская молодежь призывалась, как в армию, на трехгодичную непрерывную барщину. Ничем не ограничена была и власть сеньера над жизнью и имуществом крепостного. "Если шляхтич убьет хлопа, то говорит, что убил собаку, ибо шляхта считает кметов (крестьян) за собак", – свидетельствует польский писатель XVI в. Моджевский. В Дании в XVI в. (как и в Ливонии, и Польше) крестьянами торговали словно скотом. Король Кристиан II пытался отменить это и издал указ: «Не должно быть продажи людей крестьянского звания; такой злой, нехристианский обычай, что держался доселе в Зеландии, Фольстере и др., чтобы продавать и дарить бедных мужиков и христиан по исповеданию, подобно скоту бессмысленному, должен отныне исчезнуть». Однако феодалы свергли Кристиана и продажа людей продолжилась. В Шлезвиге и в середине XVIII в. помещик владел крестьянином как вещью («Nichts gehoret euch zu, die Seele gehoret Gott, eure Leiber, Guter und alles was ihr habt, ist mein», пер. «Ничто не принадлежит вам, душа принадлежит Богу, а ваши тела, имущество и все что вы имеете, является моим»). В Силезии утвердилось правило, что «крестьянские барщинные работы не ограничиваются». В Саксонии крестьянская молодежь призывалась, как в армию, на трехгодичную непрерывную барщину.[20]

Рано избавились от крепостного права только некоторые торговые, в особенности морские торговые страны. Но они заменили крепостничество грабежом колоний и работорговлей, плантационным рабством, пролетаризацией собственного простонародья. Трудящиеся фактически подвергались новой форме рабства – пролетарской, и в него загнано была большая часть населения в самых передовых европейских государствах.

Свирепые наказания стали той дрессировочной палкой, которая превратило население Запада в послушное хорошо управляемое стадо.

С XVI в. Англии существовало свирепейшее уголовное законодательство, направленное против экспроприированных, бродяг и нищих, в котором смертная казнь назначалась за сотни преступлений, начиная с мелкой кражи на сумму в два шиллинга (стоимость курицы). В правление Генриха VIII на виселицу и плаху было отправлено 72 тыс. чел., при Елизавете I – 90 тыс., при населении Англии в 2,5-3 млн. чел.[21] Появляется даже такое интересное изобретение, как «висельное дерево». Те, кто не желал быть повешенным за шею, строили британский капитализм. Почти столь же жестокая система наказания царила и в Германской империи – Каролинский кодекс, Голландии, Франции, Испании, в казалось бы благополучных торговых республиках Генуи и Венеции. На Мосту Вздохов в Венеции вздыхали не о любви.

Любые девиации от предписанного властями образа поведения и образа мысли карались смертью – за «ведьмовство», «колдовство», «ересь»; в чем преуспевали и инквизиционные суды католической Европы, и светские в протестантских странах.

Торговля людьми и плантационное рабство пережило в цивилизованном западном мире расцвет, невиданный со времен Римской империи. И в потоках рабов были отнюдь не только черные люди. Первыми рабами на плантациях Вест-Индии были белые, ирландцы и англичане – сервенты или законтрактованные слуги. Формально «законтрактованные слуги» не считались рабами, но как сообщает современник: «Слуг продают и покупают, как лошадей в Европе».[22] Недостаток «добровольцев» работорговцы дополняли захватом молодых белых простолюдинов. На улицах Бристоля во второй половине XVII в. открыто шла торговля белым рабами. Похищениями юношей и девушек для продажи их в рабство занимались купцы лондонского Сити.[23]

С началом Нового времени, русская православная цивилизация столкнулась на своих западных границах с западной цивилизацией, которая уже стала качественно иной, более опасной и агрессивной. И проиграть ей – означало стать тушей для разделки, повторить судьбу десятков стран, народов и племен в Америках, Азии, Африки, Австралии, Океании. Это прекрасно осознавали и прозорливые русские цари, Иван Васильевич, Алексей Михайлович и Петр Алексеевич, которые понимали, что России, чтобы выжить, нужны новые технологии, новые организации, новые коммуникации, новые города и порты.

Куземка Ленин и другие русские жители Приневья XV века

Взглянем на то, что представляли собой русские поселения в Приневье до шведской оккупации.

Вскоре после перехода новгородских земель под власть великого князя Ивана III, начиная с 1500 года, составляются Писцовые (Переписные) книги. 

Отметим, что Господин Великий Новгород ко времени вхождения в состав единого русского государства, отличался не столько уже засильем торгового патрициата, как скажем ганзейские города, а господством землевладельческой олигархии, боярства, к которым относился и церковный владыка новгородский. В их вотчинном частном владении и находилось большинство обрабатываемых земель. При новых московских властях значительная часть этих земель была использована для оклада служилым людям. В отличие от более поздних помещиков они не имели земельной собственности; переписные книги определяли, какое довольствие (оброк) дают им крестьяне для несения их службы. Так в «Воцкие пятины писма Дмитрея Васильевича Китаева да Никиты Губы Семенова сына Моклокова лета семь тысяч осмаго» (Переписная окладная книга 1500 г.) «писаны пригороды и волости и ряды и погосты и села и деревни великого кнзя и за бояры и за детьми за боярскими и за служилыми людми за поместщыки и своеземцевы и купетцкие деревени и владычни и манастырские деревни».

Во времена Господина Великого Новгорода территория будущего Питера относилась Ореховскому уезду Вотской пятины. В том числе, к Спасскому Городенскому Погосту относилась территория нынешней Петроградской стороны, Охты и острова между Малой Невой и Большой Невкой. Почти вся остальная территория нынешнего Петербурга – к Никольскому Ижорскому погосту. Такое административное деление сохранилось при переходе этой территории в единое русское государство.

К северу от Невского устья, до реки Сестры шли земли Воздвиженского Карбосельского погоста, что включало нынешние Курортный, Приморский и большую часть Выборгского районов. К югу находились земли Введенского Дудоровского погоста.

Жили на