Скандал, развод и Новый год - Ольга Гольдфайн

здесь долго и с удовольствием, моё место меня устраивает. А если ещё кто-нибудь из вас попытается меня с него выжить, то вылетит из компании в двадцать четыре часа. Я понятно объясняю?

Меня просто разрывает от бешенства. Чувствую непреодолимое желание схватить биту и настучать по головам этой четвёрке. Может, мозги на место встанут.

Дамы тоже вне себя от злости. Глаза сверкают, щёки горят, дыхание частое, пульс наверняка зашкаливает. Если бросятся на меня вчетвером, мне не отбиться.

И мужики не помогут. Вон, слушают нашу беседу с интересом, словно перед ними пьесу разыгрывают.

Бить женщин они не станут, а пока растаскивают, когти этих гиен порежут меня на ленточки.

Я демонстративно ставлю на стол перцовый баллончик, кладу рядом бейсбольную биту и сообщаю коллегам:

— В детстве меня называли в школе бешеная Лерка. А знаете почему?

Потому что билась до последнего, вгрызалась в драке в горло, никогда не давала себя в обиду. И если вы не угомонитесь, то я выйду на тропу войны и наведу порядок в этом гадюшники своими, далеко не гуманными методами.

Хотите узнать, на что я способна? Тогда продолжайте в том же духе. А сейчас покиньте приёмную, пока Баринов не вышел из кабинета и не отправил всю вашу дружную компашку в свободное плавание.

Змеи переглянулись ещё раз и уползли с моей территории.

В том, что они продолжат гадить, не сомневалась. Но надеялась, что рассудок победит безумие и все эти подковёрные интриги будут на уровне детского сада. И со временем я смогу их пресечь…

В целом день проходит неплохо, но к вечеру я чувствую непонятное недомогание. Голова словно в тумане, немного болит. В глазах резь, в них словно песка насыпали. Ломит суставы, лицо горит, в горле першит и сушит, бросает то в жар, то в холод.

Вечером, когда приношу шефу бумаги на подпись, он замечает, что со мной не всё в порядке. Мой голос стал низким и хриплым, я покашливаю и шмыгаю заложенным носом.

— Валерия Андреевна, вам нехорошо?

Трогаю свой горячий лоб и соглашаюсь:

— Да, похоже, где-то вирус подхватила.

— Давайте я вас отвезу домой. Садиться за руль в таком состоянии опасно.

— Нет, нет, я сама доберусь. Спасибо, — торопливо отказываюсь.

— Лера, не глупите. Одевайтесь, сейчас поедем. Свою машину оставьте здесь. Водитель пригонит её к вашему дому, — не слушает возражений Баринов.

У меня нет сил сопротивляться.

Да вообще нет никаких сил.

Чувствую себя воздушным шариком, из которого выпустили воздух.

Стресс последних дней ослабил иммунную защиту, и вирусы получили шанс обосноваться в моём организме.

Мне нужно отдохнуть несколько дней. Телу и психике необходимо время на восстановление.

«Все болезни от нервов», — эта истина стара, как мир. А если вы родились женщиной, то для вас она работает безотказно.

— Хорошо, Егор Борисович, я буду готова через пять минут, — обречённо соглашаюсь.

Уползаю из кабинета в приёмную, выключаю компьютер и собираюсь домой.

Баринов провожает меня до самой квартиры. Более того, заходит вместе со мной, не дожидаясь приглашения.

— Добрый вечер! — здоровается с Максимом.

Протягивает сыну руку, жмёт по-мужски и представляется:

— Егор Борисович Баринов, директор компании, в которой трудится Валерия Андреевна. Рад знакомству.

Сын выглядит немного обескураженным, но быстро берёт себя в руки и отвечает:

— Максим.

Следом выходит Марина. На её лице удивление и раздражение, и она не пытается скрыть эти эмоции.

«Месяца не прошло после отъезда отца, а мать уже мужика в дом притащила», — посыл примерно такой.

— Марина, — она представляется, но руку не тянет. Баринов догадывается, что ему тут не особенно рады.

— Ваша мама заболела, поэтому я не разрешил ей садиться за руль. Схожу в аптеку и принесу лекарства. Барышня, помогите ей раздеться и уложите в постель.

Шеф уходит, а я приседаю на пуфик, почувствовав слабость. Ноги трясутся, словно их свело судорогой. Голова кружится, глаза слезятся.

Максим снимает с меня сапоги, а Марина аккуратно стаскивает шубу.

— Мам, иди ложись, я сейчас найду градусник, — в голосе дочки заметен испуг.

Макс недовольно ворчит:

— Эта работа тебя доконает. Ни дня без приключений.

И ведь как в воду глядит…

Баринов возвращается с полными пакетами еды и лекарств. В нашей небольшой квартире и аптечки-то нет. Так, лежат в пакете бинты, аспирин, йод, уголь, градусник…

Не в деревне живём. Если что-то понадобится, круглосуточная аптека рядом.

Забота шефа меня подкупает. Отвыкла от подобных проявлений со стороны мужчин. Вадим бы отправил детей, а Баринов сам подсуетился.

Максим впускает гостя, и через пару минут я слышу, как кто-то гремит на кухне кастрюлями.

Баринов стучится и входит в спальню.

— Марина сейчас приготовит ужин, Максим принесёт противовирусные лекарства, принимайте по инструкции. Завтра вызовите врача и возьмите больничный, — информирует шеф.

— Егор Борисович, мне нужно всего пару дней, а потом я встану и смогу работать, — хриплю и тут же закашливаюсь.

— Не геройствуйте. Оставайтесь дома до полного выздоровления, завтра я заеду, — тревожно смотрит начальник и уходит.

А я достаю градусник, ртуть застыла на отметке тридцать восемь и девять. Да уж, это точно вирус.

Макс приносит разведённый колдрекс. Берёт с тумбочки градусник, смотрит на показания и присвистывает:

— Ничего себе! Вот, выпей.

Протягивает кружку с горячим напитком.

— Твой босс половину аптеки скупил и половину магазина. Можно неделю питаться.

— Максим, я не хотела, чтобы он поднимался к нам, но и осадить не смогла. Всё-таки это мой работодатель, — смущённо извиняюсь за визит Баринова.

— Мам, да всё хорошо. Он нормальный мужик. По крайней мере, щедрый. И если у тебя кто-то появится в жизни вместо папы, я не буду против, — спокойно произносит сын.

Мой мудрый мальчик. Он знает, что его и Марину я никогда и ни на кого не променяю. Дети для меня всегда будут на первом месте.

Глава 17

— Боже, какое счастье, солнце снова взошло — моя богиня выздоровела.

Он сгребает мою руку и целует каждый палец. Сбоку раздаётся кашель.

Я не заметила, как из кабинета вышел Баринов:

— Герман, ты просто так или по делу?

Ноздри раздуваются, желваки так и ходят, шеф закипает.

Лариса смотрит на мужчин со стороны, и у неё на лице появляется какое-то хитрое выражение. Кажется, она думает о каком-то непотребстве.

— Здравствуй, Егор. Пришёл засвидетельствовать своё почтение Валерии Андреевне. Скучал по её кофе. Голубушка, угостите чашкой вашей амброзии?

Я сижу как на иголках и не знаю, куда броситься: то ли кофе варить, то ли шефу внимать, то ли бежать подальше.

— Лариса Николаевна, у