Думские речи. Войны темных сил - Николай Евгеньевич Марков

знаю, что подразумевают под этим словом; иные, может быть, подобно купчихам Островского9, боятся этого слова, как жупела и металла. Я лично слова «пролетариат» нисколько не боюсь и считаю, что не может быть государства, в котором нет рабочего пролетариата, а если такие государства и существуют, то эти государства бедствуют, как бедствует Индия, Россия и им подобные. Рабочий пролетариат в известном, не чрезмерном количестве необходим для промышленности, необходим и для сельского хозяйства. Я не боюсь об этом говорить, ибо хороший рабочий со своей заработной платой будет жить гораздо лучше, чем скверный растопыра, который нищенствует на своем наделе, ничего не получает и только просит милостыню от государства. Те угрозы нарождением пролетариата, которые мы здесь слышим справа и в особенности слева, что меня, признаться, чрезвычайно удивило, ‹…› мне кажутся весьма неосновательными. Точно мы действительно в России использовали весь наш земельный фонд. Те, кто говорит о том, что если в деревне Ивановке третья часть крестьян обезземелится, то они пропали, те или не понимают, о чем говорят, или они просто говорят не то, что думают, или они забывают, что у России имеются миллионы, сотни миллионов десятин пустых кочевок, свободных земель, которые ждут труда крестьян, которые остаются впустую. Только потому, что там труд вовсе не применен. Вы говорите, что этим безземельным ивановцам нечего делать? Как нечего делать? Пусть едут в пустыни (голос слева: «Сам отправляйся туда»), пусть обрабатывают новые земли, пусть сделают ее полезной для государства. Конечно, я не говорю о тех, кто не хочет делать, не хочет трудиться; с теми людьми государству нечего церемониться, о таких людях беспокоиться нечего. Кто бедствует и не желает трудиться, тем место не на свободе, а в тюрьме, или они должны быть вовсе исторгнуты из государства, это пропойцы или лодыри, и таковых людей в России очень и очень немного.

Я коснулся, господа, вопроса о переселении. Несомненно, что вопрос о переселении тесно связан с вопросом земельным, с вопросом о применении народного труда к земле. Я обращу ваше внимание на следующее: тут с весьма большим злорадством и с чувством недоброжелательности говорили о дворянстве. Здесь было совершенно правильно сказано, что русское дворянство не нуждается в защите. Я тоже не буду делать защиту русскому дворянству – оно, по-моему, выше этого. Я только хочу сказать, что у русского дворянства земля, к моему глубочайшему сожалению, тает не по дням, а по часам. Те, кто борются с русским дворянством сейчас, борются с ветряными мельницами. Русское дворянство само уничтожается естественной смертью, ибо оно обезземеливается с такой скоростью, что никакие крестьянские банки не успевают даже подхватить всей той земли, которую дворяне так безрассудно выбрасывают на рынок. И нечего их к этому побуждать, они сами распродают свои земли, о чем я говорю с горечью в сердце, ибо я хорошо понимаю, насколько нужно, насколько дорого родине русское дворянство. (Смех и рукоплескания слева.)

Итак, господа, еще в 1900 году у дворян оставалось всего 54 000 000 десятин земли. Сейчас, если не ошибаюсь, эта цифра уже приблизилась к 40 000 000 с чем-то – из этого вы видите, как идет обезземеление этого сословия. Вероятно, скоро наст у-пит время, когда последний дворянин, один из тех «зубров», о которых я когда-то говорил (Гегечкори с места: «Честь вам»), – это с моих слов, исказив мою мысль, распространили это прозвище по всей России враги дворянства, этот последний «зубр» будет бережно сохраняться русским народом, и будут его ласкать, будут говорить: это последний дворянин, последний из тех, кто умел (смех и шум слева), заботиться о народе и не думать о своем чреве. Так вот, господа, у 1 000 000 дворян в настоящее время 54 000 000 десятин. Если вы разделите на души, то увидите, что на душу дворян приходится 54 десятины.

Конечно, с крестьянской точки зрения, это очень много, но я хочу напомнить тем, кто так лакомится на дворянскую землю, которая все же дает крестьянам до 500 000 000 руб. заработка, я напомню им о той земле, которая принадлежит киргизским кочевникам10, которые не пашут, которые никакого заработка ни на один грош не дают русскому народу. У киргизов имеется земли гораздо больше. У 500 000 уральских киргизов – 23 000 000 десятин; у 600 000 семипалатинских киргизов – 43 000 000 десятин; у 400 000 тургайских киргизов – 41 000 000 десятин; у 700 000 акмолинских киргизов – 47 500 000 десятин; у 500 000 бурят забайкальских – 23 000 000 десятин. Я подсчитал, и вышло, что на душу каждого степного киргиза приходится по 77 десятин; здесь об этом, господа, мы не слыхали ни слова. Я слыхал, когда говорили: отнимите у дворянства, которое дает заработок народу, отнимите у тех, кто кормит трудовой народ, дает народу множество хлеба, мяса и прочей пищи, но ни одного слова не слыхал я, чтобы говорили: отнимите и возьмите у тех, кто государству пользы никакой не приносит и никакой пищи государству не дает, кто пользуется 77 десятинами земли на душу, в то время как русские дворяне имеют на душу 54 десятины земли. Вы, которые говорите о справедливости, поменьше бы о ней говорили. (Милюков с места: «Поменяйтесь с киргизами».) В особенности я обращаю эти слова к члену Думы Шингареву, который говорил: не отвертитесь от отчуждения. А киргизы, господин Шингарев, отвертятся от отчуждения? Или вы их помилуете? (Смех; рукоплескания справа.)

Здесь я коснулся вопроса об отчуждении; по существу, нет особой разницы между даровым и платным отчуждением, хотя, конечно, правовая разница тут громадная, но я касаюсь не правовых точек зрения, а вопроса по существу. По существу, я не вижу особой разницы между принудительным отчуждением хотя бы по одной из известных нам формул и между отчуждением за очень большой выкуп, какой сейчас практикуется. Для меня все это одинаково; для меня отчуждение частных земель есть государственное бедствие. Для меня все равно, получит ли Марков за свою землю по 1000 руб. за десятину, когда она стоит 200 руб., или же его зарежут и отнимут землю даром. Это для меня в высокой степени безразлично. Для меня важно то, что Марков 2-й давал государству пищи, мяса, хлеба, а у него отняли землю и отдали Мерзлякову, который будет давать меньше и тем будет заставлять народ голодать. Вот это для государства важно, а все остальное для него не столь важно. (Рукоплескания справа.)

Здесь говорили о том, что