Живой Дагестан - Владимир Д. Севриновский

у приборной панели, следят за направлением по GPS. Свои сетки помечены точками. Чужие лучше не трогать – за такое могут и убить. Нательные кресты тускло блестят, словно солдатские медальоны.

– Не пережимай. Мотор сдохнет – будешь болтаться, как Конюхов в кругосветке.

Кромка берега с лодками и мотоциклами сжалась в темную полосу, но маяк еще высится над горизонтом. Каждый вечер смотритель – остроносый Леха в кумачовых шортах – включает на нем фонарь. Зачем это нужно в эпоху спутниковой навигации, он лишь предполагает:

– Жахнут враги специальной ракетой – и прощай, ГЛОНАСС. Тогда мы и понадобимся.

Шелестит по песку дряхлый советский мотоцикл. Звякает ржавая кровать, подвешенная вместо гамака. Кажется, случись и вправду атомная война – вся страна станет похожей на остров Чечень. Только без черной икры.

– Недавно приезжал ремонтировать маяк длинноволосый парень. Хиппи, наверное. Встал на берегу с удочкой, в одних шортах. Плывут нацмены, смотрят издалека – ух ты, русская баба без лифчика! Подплывают, видят, что ошиблись. Салам алейкум кричат. Пацан надивиться не мог, какой здесь народ вежливый. Мы его прозвали каспийской русалкой.

Уютно урчит дизель, молчаливая жена накрывает на стол. На груди у Лехи – незаконченная татуировка, портрет девушки в пилотке со звездой. Тень маяка густеет, подбирается ближе.

– Здесь, на острове, все смешалось. Родственница недавно за нацмена вышла. Я сперва удивился, а потом смотрю – вылитый мой брат, только черный. Как родился сын, отец его обрезал, а бабушка крестила.

Мать Лехи стучит клюкой, привлекая внимание. Она было уехала в Каспийск, но после смерти отца он вернул ее обратно, поближе к себе. Одна беда – зимой, когда море схватывают льды, о врачах можно забыть. Байда на большую землю не пройдет, а вертолеты сюда не летают – дорого. Простой аппендицит грозит смертью. И все равно многие старики, давно порвавшие с морем, возвращаются на остров.

– В молодости хотел покинуть Чечень. Тянуло на подвиги. Тогда смотрителем маяка был отец. «Дурак! – сказал он. – Какая тебе новая жизнь? Посмотри – все разваливается. Сиди здесь и держись за верный кусок». Так и сижу. Тогда его не понимал, а теперь счастлив, что послушался. Пенсия скоро, квартиру в городе дали, а все равно, пока последняя собака не сдохнет и здоровье позволяет, никуда не уеду.

Григорий – самое счастливое существо на острове. Он толст и полон любви. Вразвалочку, как заправский моряк, он шагает по двору дяди Вовы, проверяет спелость помидоров на крошечных грядках и подолгу судачит с присевшим на корточки хозяином дома. Только хозяйка недолюбливает ласкового селезня и отпихивает его ногой.

– Сколько раз твердила мужу: зарежь этого бездельника! Утки для того, чтобы их есть. Но он приятеля не тронет. Хорошо Гришка устроился, ничего не скажешь!

Наталья Михайловна разливает из термоса чай, ставит на стол сливовое варенье и вдруг говорит тихонько:

– Я не люблю море.

Вечер колышет над крыльцом связку засохших килек. У входа – коврик из старой пожелтевшей шкуры белька. В красном углу – икона Богоматери и голограмма с мордами волков.

– Ни разу к нему не ходила по доброй воле. Даже в артизан не тянет. Мне хорошо в городе. Улицы, высокие дома… Так не хотелось возвращаться! Но гостям нравится. Неделю назад приезжала к нам нацменка. Известная художница. Разлеглась на песке и говорит: ваши пейзажи – мечта творческого человека! Побыла полчаса и уехала в восторге. А мы остались.

Птицы забились в тень и тяжело дышат, разинув клювы. Только ласточки безмятежно качаются на проводах в ожидании вечерних комаров да Григорий шлепает по двору и тихонько крякает. У соседей куры поклевали уток, теперь они сидят в разных клетках. Но селезень подружился и с петухом. Этому воплощению глупой радостной любви сложно противиться. Он не выпрашивает преданным взглядом подачку, как хозяйский пес Шарик, но по первому зову следует за дядей Вовой не хуже собаки. В такие моменты знаешь, что это невозможно, и все равно отчетливо видишь, как селезень улыбается.

Рев моторов, каскады брызг – на море «гонки». Стражи порядка в черных масках преследуют нарушителей с открытыми лицами. Байды летают как угорелые, рыбаки прикрывают собой моторы – страшно стрелять по людям, мало кто на это готов. Одну лодку прижимают к берегу, но она скрывается в камышах. Туда егеря не сунутся: загнанные в угол моряки дерутся до последнего.

По селу мечется белокурая женщина в легком цветастом платье. Она тщетно терзает кнопки телефона.

– Где мой Семен?

Абонент недоступен…

– Где мой Семен?

И, в сердцах:

– Будь проклято это море. Одни от него опасности и переживания. Лучше б оно высохло…

Шуршит, ползет песок. Уносит легковесный мусор, искусно обтачивает чистые тонкие кости. Старый моряк, прихрамывая, бредет по берегу.

– Здесь была улица, – заскорузлая рука обводит траву и редкие кусты. – А здесь мы швартовали лодки. Море с тех пор далеко отступило. Да и рыбы все меньше. Мы думали, она никогда не кончится. Заходили в воду – боялись порезаться о плавники. А сейчас детей ловим. У них и икры, почитай, нету. Отпустить бы их, но если рыбу жалеть – бедным будешь…

В окне избы мерцает лампочка. Выключателя нет, она зависит не от людей, а от рыбы. Нужно заморозить улов – генератор будет работать и днем, не нужно – замолкнет и вечером. Но хозяин дома не огорчится, просто ляжет спать пораньше. Быть счастливым после конца света легко. Избежать падения в пропасть так же приятно, как взмыть в небеса, и при этом гораздо проще. Прекратилась на время бомбежка, дрогнул нож лучшего друга, сын вернулся с моря. Если твой дом и занесут пески, это случится завтра. А пока ты жив и счастлив.

Солнце растет, краснеет, клонится к морю. Леха глядит на часы – скоро зажигать маяк. Все разошлись по домам, только мотоцикл стоит у воды и женщина на холме упрямо набирает один и тот же номер.

Промыслы и ремесла

Одна из главных визитных карточек Дагестана – знаменитые аулы мастеров. В суровых условиях, где одним сельским хозяйством прокормиться трудно, горцы развивали ремесла и прославили свои изделия далеко за пределами Кавказа. С развитием туризма эти аулы стали основой популярных маршрутов – причем не только для гостей республики, но и для махачкалинцев, которые легки на подъем и с удовольствием ездят в горы. Не случайно один из первых частных туроператоров Дагестана возник в Кубачи. Возможно, со временем потока туристов хватит для поддержания