Из Бобруйска в Сомали - Андрей Валерьевич Скоробогатов

Несколько раз в течение дня приходил начальник в надежде увидеть, что работа кипит, но, видя каждый раз наши погруженные в задумчивое молчание лица, перестал приходить вовсе. Мы решили, что нам сначала надо скинуться с Ромой по сто рублей и отметить начало нашего успеха пряниками и лимонадом. Роман ушёл в чепок (буфет при части) в сопровождении старшего, а я залез на стремянку, чтобы осмотреть фронт работ. Фронт работ показал, что плитка была покрыта лёгким слоем побелки и пыли. Сначала надо мыть стены. Таким образом мы дотянули до обеда, пока проводили свои обследования и подготовительные работы.

После обеда стены высохли, и можно было приступать к поклейке. Было весело, потому что это хоть какой-то творческий процесс. Мы читали газеты, ржали, мазали их клеем, лепили на кафель и радовались тому, как же нам повезло. Пили лимонад, ели пряники и наблюдали в окно за тренировками наших сослуживцев на плацу. Ржать старались не громко, потому как в любой момент можно было лишиться нашего счастья и оказаться одним из шагающих там, на плацу.

По возвращении в роту нам предстояло так же, как и всем, заняться приведением формы одежды в идеальный вид. Почти все уже успели ободрать зелёную краску со своих блях. Я, честно говоря, держался до последнего, думая, что это делать вовсе не нужно. Ну а зачем лишняя работа? Вот она – бляха. Покрыта зелёной краской. Не ржавеет. Что ещё нужно? Но традиции сильны, и всё должно быть у всех одинаково. Где-то я нашёл кусок крупной наждачной бумаги и снял слой краски. Было совсем непонятно, как её удалять из впадинок и канавок звезды с серпом и молотом. Один из старших подсказал:

– Иголкой.

За пару часов мне удалось полностью очистить бляху от краски. Далее предстоял процесс полировки.

После грубой зачистки надо обработать металл более мелкой наждачкой, но где её в этих условиях взять? Я пошёл спрашивать у всех, кого встречал на пути. Вдруг у одного из старших в нагрудном кармане кителя нашёлся небольшой кусок миллиметровки размером 2 х 2 сантиметра. Ценность этого клочка в тех условиях была как у такого же куска платиновой пластины. Тщательно обрабатывая бляху миллиметровкой, я где-то успел раздобыть пару крох пасты ГОИ (кстати, расшифровывается как Государственный оптический институт).

Использованные клочки наждачной бумаги передал по эстафете своим товарищам. Взяв обрезок шинели в бытовке, я высыпал крохи пасты и приступил к полировке. Бляха уже порядочно сияла, но я был по-прежнему недоволен результатом. В какой-то момент вспомнил, что зубная паста тоже обладает абразивными свойствами. После эксперимента с пастой бляха выглядела как зеркало. Теперь я был доволен. Весь процесс занял у меня в общей сложности два вечера перед отбоем.

На одном из утренних построений при проверке формы одежды мои старания были замечены. Дежурный по роте позвал всех старших заценить своё отражение в моей бляхе. Я был горд и несколько смущён от такого внимания. Дима Иванов внимательно посмотрел на бляху и сказал:

– Это залёт, Скоробогатов.

– Как так?

– Ну ты охуел, что ли? Почему у тебя бляха не такая уёбищная, как у всех? Ведь всё должно быть единообразно. Ты давай, либо приводи свою бляху к общему виду, либо приводи общий вид в соответствие со своим. Что проще сделать – думай сам.

Самостоятельно испортить результат труда – эта мысль не умещалась в голове. В итоге всем сказали сделать такую же бляху, как у меня. С теми, кто подходил и интересовался, я с радостью делился технологией обработки, полировки, заодно рассказал, где нашёл все необходимые для этого материалы. Честно говоря, дело совершенно бестолковое. Человек, если что-то хочет, расшибётся в доску, но своего добьётся. Кому-то действительно помог мой совет, а кто-то, услышав, что необходимо что-то делать самому, благополучно забил болт.

Да, действительно, есть одно превосходное правило, практикуемое во всех родах войск: «Забитый болт – залог успеха». Но оно не работает у того, кто не умеет его правильно применить. К примеру, взять автомобиль. Хорошая вещь. Но если не умеешь водить, то лучше и не садиться. Так же получилось и с бляхами. К тем, кто пытался хоть что-то с ней сделать, особо не придирались. Делали замечание и шли дальше. С теми, кто забил болт, поступали следующим образом: снимался ремень, клался лицевой стороной бляхи на асфальт и шаркающими движениями берцев наносились глубочайшие царапины от торчащих из асфальта камней. После чего ремень отдавался его владельцу и было приказано привести всё в порядок к следующему построению. Вот нисколько не было жалко таких парней. Было же выделено время специально для того, чтобы заняться тем или иным вопросом. Как человек им распорядился? На что потратил? Вот пусть теперь сидит и тратит уже своё личное время сна на устранение косяков.

Что касается рычагов управления и воспитания, то это могли быть физические упражнения (в первую очередь на утренней зарядке), лишение сна частично или полностью, иногда тяжёлые, а то и бессмысленные работы. Всё это – исключительно для того, чтобы военнослужащему не лезли всякие дебильные мысли в голову. Пару раз не поспишь – сразу вся дурь из головы улетучивается. Физические же упражнения для того, чтобы те, у кого был избыток сил, могли их израсходовать, а у кого наоборот слабая физуха, смогли её подтянуть и стать крепче. Любой косяк или замечание старшего равны пятидесяти отжиманиям или ста приседаниям на выбор. Всё очень гуманно и даже демократично, поскольку есть право выбора. Рассчитаться с накопленными «долгами» за косяки иногда можно было прямо на месте, а иногда в казарме перед отбоем.

Были, конечно, и массовые прокачки после отбоя, когда у большинства матросов из нашего призыва накапливалось столько косяков, что у наших старших сдавали нервы. Ну вот, например, запрещено было нам, карасям, курить в туалете. Для этого была общая курилка на плацу. Можно было собрать желающих и сходить на перекур, отпросившись у дежурного по роте, который выделил бы старшего для данного мероприятия. Всё, вопрос решён. Нет же, находились очень изобретательные люди, которые думали, что курящих небольшой толпой в туалете не заметят. За такие косяки регулярно вводился день здоровья. Это означало, что целый день никто не курит. А иногда и неделю. Я представляю, как было тяжело тем, кто был сильно привязан к сигаретам. Нервы были у всех натянуты как струны.

Самым важным при массовых прокачках было ни в коем случае не сдаваться не столько физически, сколько морально. Моральным поражением в данном