Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

361 голос – это необходимое для принятия решения большинство при 721 голосующем. Думаю, именно отсюда это число – 361 – и попало в Википедию, но оказалось в совершенно ином контексте. У Д. Норвича приводятся такие данные: 288 человек проголосовали за тюремное заключение или изгнание, 361 – за безотлагательную смертную казнь. Тут вообще ничего не сходится, потому что по сумме голосов получается, что решение выносили 649 человек. А где остальные, если голосовало то ли 721, то ли 745? Только представьте себе, насколько зыбки наши знания об истории, если даже в таком деле, как голосование в Конвенте, государственном органе, отсутствует точный учет и документирование всего происходящего. Ни на какие источники нельзя полностью полагаться!

Приговор следовало привести в исполнение в ближайшее время. По разным источникам, от приговора до казни прошло от суток до шести дней. Двадцать первого января 1793 года Людовик Шестнадцатый взошел на эшафот. До самой последней минуты своей жизни он вел себя спокойно, смиренно и с поистине королевским достоинством.

Теперь новой власти нужно было решать вопрос с Марией-Антуанеттой и ее маленьким сыном Луи Шарлем. Граф Прованский, брат казненного короля, находившийся за границей, провозгласил мальчика наследником Людовика Шестнадцатого, то есть королем Людовиком Семнадцатым. А это нехорошо, учитывая, что роялистов и сочувствующих в стране немало, несмотря на продолжающийся террор. Живой кандидат в короли может стать центром притяжения несогласных. Поэтому Луи Шарля у матери отобрали и передали на воспитание парижскому сапожнику Антуану Симону, представителю коммуны Парижа. Задачей Симона было правильное воспитание ребенка в духе новых революционных ценностей, в чем он вполне преуспел с помощью еще одной одиозной фигуры – известного публициста и журналиста Жака Эбера, который люто ненавидел королеву и давно уже писал о ней остро критические статьи, обвиняя во всем подряд, в том числе и в нимфомании.

Спустя короткое время Марию-Антуанетту перевели в тюрьму Консьержери, где условия содержания были многократно хуже, нежели в Тампле. Теперь королева находилась под постоянным наблюдением. Но все равно нашлись те, кто готов был организовать ее побег. К сожалению, затея сорвалась: не всех охранников удалось подкупить.

Четырнадцатого октября 1793 года Мария-Антуанетта предстала перед судом. Чего только ей не вменяли! И перевод огромных сумм из французской казны в Австрию, и провозглашение сына Луи Шарля следующим королем, и организацию оргий в Версале и Трианоне, и даже – вы не поверите! – инцест. С собственным малолетним сыночком, тем самым Луи Шарлем. Это обвинение повергло Марию Антуанетту в шок. Как?! Как ребенок мог сказать такое о ней? И не только о ней, но еще и о своей тетке Елизавете, сестре Людовика Шестнадцатого. Якобы они втроем… Ужас и гадость, которую невозможно даже повторить. Стало понятно, что Антуан Симон и Жак Эбер поработали на славу, полностью подавив волю маленького Луи Шарля и завладев его умом. Мария-Антуанетта даже не стала отвечать на такое чудовищное обвинение. Вместо этого она обратилась к женщинам, присутствовавшим в зале суда, и сумела вызвать их сочувствие. Тем не менее присяжные настаивали на том, чтобы королева ответила на обвинение в инцесте. Она сказала: «Если я не ответила, то только потому, что любой матери было бы противно отвечать на такое обвинение». В тот же день вечером один из присяжных рассказал об этом Робеспьеру, который в гневе разбил тарелку и прокричал: «Этот идиот Эбер!» То есть даже в глазах одного из отцов террора радикальный журналист явно перестарался.

Суд длился всего два дня, после чего Мария-Антуанетта была приговорена к смертной казни за государственную измену и истощение национальной казны. Ей остригли волосы, связали руки за спиной и долго везли в открытой повозке по улицам Парижа, дабы зеваки могли вдосталь насладиться зрелищем унижения бывшей королевы. Несмотря на весьма легкомысленный характер, Марии-Антуанетте удалось собраться с силами и сохранить самообладание. Она не билась в истерике, не умоляла о пощаде. Случайно наступив на ногу палачу, сказала: «Простите, мсье, я не нарочно». Это были ее последние слова.

Людовик Шестнадцатый (23 августа 1754 г. – 21 января 1793 г.)

Король Франции с 10 мая 1774 г. по 4 сентября 1791 г.

Король французов с 4 сентября 1791 г. по 21 сентября 1792 г.

Наследник – сын Луи Шарль.

Преемников нет, титул упразднен.

«Одинокий маленький король», или Людовик Семнадцатый

И снова перед нами ребенок, королевский сын, не коронованный и не правивший ни одного дня, но заставивший исследователей-историков написать сотни томов. В случае с младенцем Иоанном Первым, скончавшимся во время собственного крещения прямо на руках у своей крестной и родственницы Маго д’Артуа, мы имеем дело с недостатком документальных свидетельств, что не удивляет: все-таки начало четырнадцатого века. Но почему же такие информационные пробелы в конце века восемнадцатого, во времена Французской революции? И грамотность населения несравненно выше, и книги повсеместно издаются, и газеты выходят, и документооборот вырос на порядки. Как же так вышло, что о жизни мальчика Луи Шарля мы имеем весьма противоречивые сведения?

А вот так и вышло. Потому что революция. А она, как известно, дама строгая и очень жестокая, она не терпит отстраненной объективности, она требует либо приверженности, либо смерти. Третьего не дано. С документами так и обращались: если то, что написано в бумажке, идет на пользу революции, – она бережно сохраняется; если текст на пользу не идет или даже просто идеологически бесполезен, он уничтожается или засовывается в дальний угол. Например, завещание Марии-Антуанетты, в котором она клялась в своей невиновности, было обнаружено под кроватью в комнате Робеспьера в куче ненужных бумаг, когда самого Робеспьера отстранили от власти.

Итак, Луи Шарль, второй сын Людовика Шестнадцатого и Марии-Антуанетты. Родился 27 марта 1785 года, получил титул герцога Нормандского, который и носил до смерти своего старшего братишки, то есть до 4 июня 1789 года. Оставшись единственным сыном, превратился в дофина Франции. С 1 октября 1791 года он уже не дофин, а королевский принц. С 21 сентября 1792 года – Луи Капет.

Долгое время историков мучил вопрос: а кто, собственно говоря, был биологическим отцом мальчика? Всех очень смущали три обстоятельства. Первое: у Марии-Антуанетты были слишком уж хорошие и близкие отношения с самым младшим братом ее мужа Шарлем Артуа, красивым, умным и веселым молодым человеком, неизменно принимавшим участие в различных забавах королевы еще с тех времен, когда она была женой дофина. Второе: в королеву много лет был влюблен шведский дворянин Ханс Аксель фон Ферзен. И вроде бы королева на его чувства отвечала. Но как отвечала? Чисто платонически, ибо хранила верность мужу-королю и понимала всю меру своей ответственности: на королевских детей ни в коем случае не должна пасть даже тень подозрений