Воины СВО. Воронежцы. Книга славы и памяти - Михаил Иванович Федоров

Нам было уже все равно.

Я вновь держал в руке пистолет, который до этого несколько раз ронял и, наклонившись, лениво подбирал. Спустя сорок минут после начала движения мы вышли к тому самому окопу пехоты, из которого начали свою вылазку. Послышались крики поднять руки, и защелкали затворы автоматов. Мы подняли по одной руке, показав повязки, и пошли дальше, не выразив никаких эмоций. Мне казалось, что мы, живые и настоящие, так и остались в этом ночном лесу.

Пехота удивлённо нас рассматривала, а мы, игнорируя их вопросы, шли на дальний рубеж, где ожидала наша разведрота. Противник проснулся. Осадки из 82‑мм и 120‑мм минометов начали щедро сыпаться по нашим окопам. А мы шли. Шли пешком, не делая даже попыток побежать. Один из бойцов умудрился даже закурить, хотя мне казалось, что все сигареты уже безнадёжно испорчены после ночного потопа. Мы шли, не скрываясь ни от птиц, ни от снарядов, ни от кого. Всем своим видом мы проявляли безразличие к дальнейшим событиям, ибо наша усталость угробила нас настолько, что мы стояли на ногах по понятным только Богу причинам.

На позиции сказали, что разведрота окопалась в ночи восточнее и наткнулась на разведку врага. После боя враг откатился, а ребята усилили окоп и получили приказ выходить. Представил, как им пришлось рыть окоп в ночи, под ливнем, вступить в бой, углублять окоп, усилять его и потом выходить… И невольно проскользнула мысль, что, может, нам и повезло.

Мы встретились с остатками нашей роты, которые равнодушно, без малейших эмоций нам кивнули, и продолжили идти в направлении “нуля”, где нас ждал “Урал” для эвакуации.

Шли долго, но для тех, кто подсознательно “иссяк”, время течет иначе.

Как говорил Эйнштейн, время зависит от позиции наблюдателя.

А позиция у нас была потенциальных живых трупов. На последнем рывке закинув себя в кузов “Урала”, мы начали валиться вдоль железного кузова и сразу вырубаться.

Многих знобило, кто-то бредил, как я прошлой ночью, а те, кто был в сознании, выражали своим видом безразличие к миру вокруг.

Шел пятый день нашей битвы у высоты Ворона. Пятый и последний. Позицию мы сожгли, за Ворона отомстили, но заглядывая в глаза ребят вокруг, я понимал, что многие из нас оставили часть себя на этой позиции. Именно это испытание стало той точкой, где каждый четко осознал, где мы и чем мы рискуем. На что нам приходится идти в своем порыве защитить Родину.

Ехали молча. Никто ни разу не заговорил. Так же молча мы выпадали из кузова перед нашими домами и сразу шли пить воду. Много воды. Воды, которой в достатке здесь, на хозяйстве. Воды, которой нам так не хватало там.

Я выгреб все мыслимые и немыслимые медицинские препараты на стол. Мы заваривали себе пакеты с антигриппином или ему подобными средствами, пили аспирин и разбредались по комнатам. Стояние у высоты Ворона подошло к концу. Я упал на свой спальник, завернулся в бушлат, и усталость поглотила меня.

Ведь, закрывая глаза, мы закрываемся изнутри в темноте.

– Покойся с миром, Ворон.

Последняя мысль, которая промелькнула как крайняя точка моей опоры в реальности, и очень быстро ей на смену пришла тишина».

Вот такой бой прошел за высоту Ворона, как один из тысячи боев с тысячью тысяч испытаний наших бойцов в Серебрянском лесу, под Бахмутом, в Работино. И разве что вспоминались кадры из фильма «Они сражались за Родину» о тяжелых боях летом 1942 года, в котором последнюю свою роль солдата сыграл Василий Шукшин.

29 ноября 2023 года

Вагнеровец с позывным «Писарро»

(Скифовец – собровец – вагнеровец)

Африканда. Шрам на ноге

Когда 2 ноября 2023 года в книжном магазине «Амиталь» в Воронеже проходила моя встреча с читателями и я рассказывал о книге «Герои СВО. Воронежцы», то обратил внимание на пожилую женщину, которая сидела в среднем ряду с мальчиком. Потом, когда она попросила подписать книги, а я спросил: «Кому?», она замялась и сказала: «Мне и вот внуку…» И как бы через силу добавила, что ее сын Андрей погиб там… Потом я узнал, что он служил в «СКИФе»[12], СОБРе[13], потом в «Вагнере» где-то за границей, а когда началась СВО, он освобождал Бахмут. У него много государственных, вагнеровских наград. И я трясущейся рукой выводил на книгах строки моих пожеланий матери Андрея: «Дорогой Елене Ивановне…» и – его сыну. Отдавая книги, спросил о встрече, хотел узнать об Андрее, на что она согласилась.

Мать и дети Андрея Воронина у баннера в его честь

Шло время. 19 января 2024 года беседа состоялась.

– Елена Ивановна, – обратился я к матери погибшего воина, – расскажите откуда вы? Где родился сын, как рос…

Она начала свой рассказ:

– Сама я воронежская, с мужем уехала «путешествовать» по Северу. И Андрей родился в Петрозаводске в Карелии, а потом мы жили в Мурманской области. В Африканде. Там стоял летный полк, а мой муж – военный техник…

– Надо же, за полярным кругом и – Африканда, – вырвалось из меня.

– Да. Существует несколько версий названия. По одной, здесь строили железную дорогу, и проектировщики в один из жарких дней сравнили это место с Африкой. По другой, здесь на железнодорожной станции смотрителем работал Африкан. По третьей, Никита Хрущев под полярным солнцем, вытирая пот с лица, воскликнул: «Африка…»

– Андрей когда родился?

– 26 сентября 1986 года…

– Еще при Советском Союзе…

– Да… Но мы, как семья военного, особо не ездили. Были в Кеми. Там тоже военный аэродром. И потом в Мурманской области. Город Полярные Зори, там атомная станция, в 12 километрах от нее – военный городок с таким интересным названием Африканда… Но у меня отпуск большой, и мы с Андреем каждое лето приезжали в Воронеж к моей бабушке в село Тишанка Таловского района.

– Тоже интересное место: там жили сектанты! – я знал этих отказников от советской жизни.

– Федоровцы[14], да… Но мы к ним не относились. В Тишанке корни с моей стороны – мои дедушки, прадедушки, бабушки, все оттуда. Андрей очень любил эти места… Когда началась перестройка, муж не захотел заключать контракт и уехал к своим родителям в Кемь. Мы с Андреем остались там. Не захотели уезжать. Африканда – это военный городок, а я работала в Полярных Зорях в школе. Я учитель географии, преподавала