Измена. Ты не защитил меня - Энди Дорн

— Понятно. Когда и где видели ее в последний раз?

Рассказываю все, что знаю. Кошкин молчит, что-то записывает.

— Попробую. Правда, если человек не хочет, чтобы его нашли, это сложнее.

— Сколько времени понадобится?

— Пока сложно сказать.

Жду. Каждый день кажется вечностью. Сижу в офисе, делаю вид, что работаю, а сам думаю только о ней. Пытаюсь в очередной раз уволить Вику. Вызываю ее в кабинет в пятницу.

— Виктория Сергеевна, думаю, вам стоит найти другое место работы.

Она садится напротив, закидывает ногу на ногу, улыбается.

— И по какой причине?

— Считаю, что наше прошлое мешает рабочему процессу.

— Какое прошлое? — невинно спрашивает она. — Мы с вами прекрасно работаем. Я выполняю все обязанности, клиенты довольны, документооборот налажен. Или у вас есть претензии к моей работе?

— Претензий нет, но…

— Тогда не понимаю, о чем речь. Если вы меня увольняете без оснований, я обращусь в трудовую инспекцию. И в суд, разумеется.

Глава 18

В ее глазах читается угроза. Вика встает, поправляет блузку.

— Увидимся в понедельник, Максим Андреевич.

И уходит, покачивая бедрами.

Я сижу в кресле и понимаю, что попал в ловушку. Работа остается единственным спасением от мыслей о потерянной семье. Погружаюсь в проекты с головой, работаю до одиннадцати вечера, беру задачи на выходные. Лишь бы не думать, не помнить, не представлять, как мог бы быть счастлив.

На следующей неделе в среду звонит Кошкин.

— Нашел, — говорит он. — Ваша жена в трехстах километрах отсюда. В небольшом городке, даже скорее поселке. Там живут ее родители. Игорь Владимирович и Марина Александровна. Частный дом.

Я записываю адрес трясущейся рукой.

— Значит, она к родителям уехала.

— Да. Максим, а можно вопрос? Зачем она вам? Может, стоит оставить человека в покое?

— Владимир Петрович, я понимаю, как это выглядит. Но я люблю ее. И я хочу попросить прощения.

— Ну, дело ваше. Удачи.

Кладу трубку и понимаю: у меня появилась надежда.

Иду к заместителю.

— Андрей, мне нужен отпуск. Срочно.

— На сколько?

— Как минимум неделя. Но, думаю, выйдет больше.

— Макс, у нас сейчас горящие проекты…

— Знаю. Ты справишься. Передаю тебе все текущие дела.

Он смотрит на меня удивленно:

— Что случилось?

— Нужно кое-что решить. Важное.

Собираю документы, передаю самые срочные задачи. Вика заходит в кабинет с какими-то бумагами.

— Максим, тут подписать нужно… А ты что делаешь?

— Ухожу в отпуск.

Ее лицо меняется.

— Надолго?

— Не знаю.

— И куда едешь?

— Это не твое дело.

Она хочет еще что-то сказать, но по моему выражению лица понимает, что это бесполезно. Швыряет документы на стол, разворачивается и уходит.

На следующий день я сажусь в машину и еду туда, где она. Триста километров пути дают время подумать. Я репетирую речи, которые скажу Ксюше. Прошу прощения, объясняю, что понял свои ошибки, клянусь, что изменился. Но все слова кажутся жалкими, недостаточными.

Как можно объяснить необъяснимое? Как сказать женщине, потерявшей ребенка из-за твоей измены, что ты ее любишь?

Городок встречает меня унылыми хрущевками и разбитыми дорогами. Март здесь еще более серый и мрачный, чем в столице. Снег давно превратился в грязную кашу, деревья голые, небо свинцовое.

Останавливаюсь у агентства недвижимости. Женщина лет пятидесяти в дешевом пиджаке показывает мне варианты.

— Вот эта квартира самая лучшая в городе, — говорит она с гордостью. — Евроремонт, мебель, техника.

Я осматриваю однокомнатную квартиру в панельной девятиэтажке. По местным меркам она действительно неплохая, но после моей квартиры кажется коробкой из-под обуви. Потолки низкие, окна выходят во двор, где сушится белье и играют дети. Мебель, которую я бы не поставил даже в кладовку.

— Беру, — говорю я, и женщина широко улыбается, предвкушая агентские.

— На какой срок?

— Давайте пока на месяц. А там видно будет.

— Хорошо, хорошо. Будете как дома!

Как дома… Дома у меня теперь нет. Есть пустая квартира с разобранной детской кроваткой и фотографиями УЗИ в ящике стола.

Устраиваюсь в съемной квартире и начинаю изучать город. Он небольшой, его можно обойти за час. Главная улица, несколько магазинов, школа, больница, автовокзал. И много частных домов в стороне от центра.

Адрес родителей Ксюши у меня записан, но я не иду туда сразу. Боюсь. Боюсь, что она выгонит меня, не выслушав. Боюсь, что захлопнет дверь, и последняя надежда исчезнет навсегда.

Вместо этого я хожу по улицам в надежде встретить ее случайно. Сижу в кафе на центральной площади, хожу по магазинам, гуляю по парку. Может быть, она пойдет за покупками. Может быть, захочет подышать воздухом.

Неделя проходит впустую. Я не встречаю ее нигде.

За это время я теряю еще несколько килограммов. Аппетита нет совсем, ем через силу, чтобы не упасть от голода. Сплю по три-четыре часа, остальное время хожу по городу или лежу в кровати, уставившись в потолок.

В местном цветочном магазине покупаю белые розы. Продавщица, пожилая женщина с добрыми глазами, спрашивает:

— Молодой человек, а может, лучше красные? Для любимой?

— Нет, — качаю головой. — Белые. Она любит белые.

Розы стоят в съемной квартире в банке из-под кофе, вазы здесь нет. Покупаю новые, когда старые вянут. Репетирую речи перед зеркалом.

«Ксюша, прости меня. Я знаю, что не заслуживаю прощения, но…»

Нет, так не подходит.

«Ксения, я понимаю, что причинил тебе боль. Но я изменился…»

Тоже неубедительно.

«Я люблю тебя. Я всегда тебя любил, просто был дураком…»

Все слова кажутся фальшивыми. Как можно объяснить женщине, что ты любишь ее, если в самый страшный момент ее жизни ты был с другой?

Через две недели я понимаю, что схожу с ума. Начинаю ходить мимо дома ее родителей. Не подхожу близко, просто прохожу по соседней улице. Дом небольшой, одноэтажный, с палисадником. За забором видны грядки, подготовленные к весне. На крыльце стоят резиновые сапоги.

Живет она там или нет — не понятно. Признаков ее присутствия не видно.

Однажды вечером, когда я в очередной раз прохожу мимо, из дома выходит мужчина. Высокий, серьезный, лет пятидесяти. Направляется к калитке с мусорным ведром. Это ее отец Игорь Владимирович, я видел его на нашей свадьбе.

Я останавливаюсь, не зная, что делать. Подойти? Поздороваться? Спросить про Ксюшу?

Но он оглядывается в мою сторону, и я быстро иду дальше, опустив голову.