Развод. Высекая из сердца - Анастасия Дмитриевна Петрова

так делать нельзя, значит нужно действовать агрессивнее. А когда Ариша спросила как это агрессивнее, муж с мольбой в глазах смотрел на меня, вызывая во мне истерику минуты на две.

Хорошее было время. Счастливое…

Мы обе замолкаем, я уплываю в то время, когда мы с ним были на одной волне. Арина же наверняка задумывается о том, что ей предстоит сделать выбор.

— Ты подумай, ладно? Мы можем на время договориться о дистанционном обучении…— все же даю понять, что это возможно и зазорного в том, что она боится ничего нет.

Отвлекает от ее ответа щелчок двери.

Мы обе переглядываемся, внутри отчего-то усиливается давление и я знаю, что это он. Няню я сегодня отпустила, сказав, что буду дома, и устрою себе выходной.

— Это папа? — Ариша шепчет, боясь показать мне свою радость, я же пожимаю плечами и киваю ей.

Слышу шаги в коридоре и хочу встать уже с кровати, как он заглядывает в дверь.

Усталый, в неформальной одежде. Нет привычного костюма, обычный пуловер и джинсы.

— Привет, звездочка, — хрипит он посылая в нее тоскливую улыбку.

На душе тут же становится тягостно.

— Извини, — обращается уже ко мне: — Я ключи сегодня оставлю, в следующий раз предупрежу.

Киваю на его слова, чуть нахмурив брови.

— Я тебе кое-что привез, — проходит в комнату, вопросительно приподняв бровь: — Можно?

Поправляю волосы, боже, это ужасно, что он спрашивает разрешения войти в комнату своего ребенка.

Ариша улыбается, и пытается подъехать к нему ближе.

— Что привез, пап?

Марат достает из-за спины набор каких-то фломастеров.

— Сейчас мы будем делать самый красивый гипс в этом городе, — он отчаянно скрывает свое состояние.

Я вижу.

Глаза совсем не улыбаются, а сам будто весь на иголках.

— Вау! Но у меня же полно… — оборачивается на свой стол.

— А эти, неоновые, — Марат присаживается перед ней на колени: — В темноте светятся, представляешь?!

С деланным удивлением озвучивает и прижимает к себе дочь.

Неловко, сильно неловко в этот момент мне. Кажется, снова слабость наваливается, тошнота и дурнота.

Он посылает взгляд на меня из-за спины ребенка, а я теряюсь. Рвано дышу, пытаясь усмирить свое состояние.

— Пойду кофе сделаю, — резко встаю с дивана, чуть пошатываясь.

— Ты в порядке? — тут же летит вопрос мне в спину, а я молча киваю, скрываясь в коридоре.

Останавливаюсь у столешницы, забивая турку, и ставлю на плиту, жду.

А сама не представляю, вряд ли он просто так уйдет, учитывая наш последний телефонный разговор.

Машинально из холодильника достаю продукты, может быть он захочет перекусить.

В конце концов, я не собираюсь прогонять мужчину. Он пришел к дочери, он, в принципе, поступил так, как большинство мужчин при разводах не поступают.

Открыл новый счет для Арины, и не только для нее. Перечислил туда суммы, на которые я уже сейчас могу купить еще одну квартиру, и все это без вычурной показательности. Молча, даже не появляясь передо мной.

На скорую руку готовлю перекус, нарезаю овощи, достаю фрукты. Нам надо поговорить, спокойно, без криков. Нам надо решить, как быть в этой ситуации и что делать дальше.

Когда кофе уже остывает в чашках, а на столе готов импровизированный ланч, он появляется в кухне.

— Я готова поговорить Марат, — поворачиваюсь тут же: — При условии, что это будет спокойный разговор.

Он молча смотрит, проходится по мне взглядом, видимо что-то отмечая про себя, потому что губы сжимаются в горькой полуулыбке.

— Я не уверен, что сейчас смогу говорить спокойно, Дари, — тихо озвучивает: — Но за приглашение спасибо.

Указывает на стол.

— Не нужно было себя утруждать. Тебе сейчас надо…

— Марат, — останавливаю, и сама не понимаю, что хочу сказать: — Хорошо, давай просто обсудим, что будем делать. Даже если и не спокойно, как можем.

Эти внутренние стенания высасывают меня, и пока я не пойму, что делать дальше, я не успокоюсь. А это вредит всему за что я берусь.

— Я против аборта, ты это слышала, — уже чуть громче заявляет: — Понимаю, что тебе сложно…— он кивает, а я пытаюсь, правда, пытаюсь, сейчас не думать эгоистично: — Однако, Дарина, это и мой ребенок тоже.

— Я не могу на девять месяцев, на целых девять месяцев тормозить работу. Берто ждет меня в Милане через два месяца с готовой коллекцией. И это только старт, Марат, ты понимаешь?!

От нервов мечусь по кухне, а он все так и стоит, не смеет подходить ближе. Будто намеренно держит дистанцию, потому что если встанет ближе, то сорвет.

— Если даже сейчас я не откажусь… Сделаю, приеду в Милан, проведу показ, дальше может увеличиться объем работы, мне нужно будет…

— Дарина. — чеканит, определенно уже вряд ли себя чувствую спокойно: — Я сказал тебе по телефону. Если ты выберешь аборт….

Он даже зубы со звуком сжимает от того коллапса, что происходит в нем.

— То что? — останавливаюсь и непонимающе хмурясь.

Я серьезно не понимаю. А он подходит ближе, прямо вплотную.

— Мне будет очень тяжело, — с видимой силой воли хрипит: — И любить тебя и ненавидеть одновременно. Но я начну ненавидеть, Дари, а этого я не хочу.

Гуляет желваками, а меня окутывает запах.

Так, что мне прямо на секунду хочется прикрыть глаза и вдохнуть. Такая тоска в душе поднимается, сама собой. Но я знаю, что это действие гормонов.

— Ненавидеть?! — усмехаюсь, скидывая секундный морок: — Как, кстати, на свидание сходил?!

Бью. Отчаянно и с силой бью туда, где болит.

Сама себе.

Он вздергивает бровь, и я вижу как расходятся крылья его носа. Намеренно скрещиваю руки на груди, он знает этот жест.

Мы оба знаем движения друг друга, как облупленные.

— Что ты несешь?