Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной русской церкви: исторический очерк и жития сих подвижников благочестия - Иоанн Ковалевский

Читая сказания вообще о подвижниках иноческого жития рассматриваемого нами времени и, в частности, о Христа ради юродивых, часто встречаем указания на то, что эти ревнители жизни по Боге всецело руководились Словом Божиим, старались исполнять закон Господень во всей полноте, осуществить его на деле со всею точностью. О святой Исидоре Палладий Еленопольский говорит: «Сия блаженная была отребием монастыря и самым делом исполняла написанное в святом Евангелии: иже хощет в вас вящший быти, да будет всем раб и всем слуга (Мф. XX:26; Мк. X:43); также: аще кто мнится мудр быти в вас в вецесем, буй да бывает, яко да премудр будет (1 Кор. III:18)[151]. О блаженном Серапионе там же повествуется, что «под мышкою он всегда носил Евангелие, для испытания ли себя в постоянном послушании слову Божию, или для того, чтобы иметь при себе учение, которое он исполнял самии делом[152]. Святой блаженный Василий, по словам церковной песни, «вся Христова учения делы исполнил»[153]. Преподобный Михаил Клопский «Христовы бо возжелев божественные заповеди и делом совершил, преподобие»[154]. Это осуществление слова Божия в жизни иногда прямо указывается в сказаниях о подвижниках[155], иногда же открывается из сопоставления рассказов с соответствующими им текстами Святого Писания. Своим постоянным странствованием преподобный Серапион исполнил слова апостола: не имамы зде пребывающего града, но грядущего взыскуем (Евр. XIII:14). Следуя словам Евангелия: продаждь имение твое и даждь нищим (Мф. XIX:21), святой Серапион, как известно, отдал нищему единственную свою одежду «исиндон», а в другой раз во имя той же заповеди продал даже Евангелие[156]. Преподобный Пафнутий всем бых вся, да всяко некия спасет (1 Кор. IX:22), и потому, желая обратить на путь спасения разбойников, пил с ними вино, вопреки своему обету[157]. По примеру Спасителя, пришедшего призвать не праведных, а грешных (Лк. V:32; Мф. IX:13), блаженный Серапион, Симеон юродивый, Иоанн Колов, преподобный Виталий и другие спасали блудниц[158]. Преподобный Серапион, Симеон юродивый, монах Лев, Петр мытарь и Павлин Ноланский продали себя в рабство для спасения ближних и тем буквально исполнили заповедь Спасителя: болыии сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Пн. XV, 13)[91. Воодушевляемые пламенною верою в непреложность слова Божия, ревнители благочестия глубоко были убеждены, что не прейдет всяк глагол Господень (Мк. XIII:31, Лк. XXI:33), и этот глагол действительно не преходил у них. «Многие из них, говорит того времени историк Руфин, если почувствуют нужду в чем-либо необходимом для тела, не к людям прибегают, но, обратясь к Богу и прося от Него как от Отца, получают просимое. Ибо такова в них вера, что может и горы проставлять. Посему некоторые из них молитвами останавливали стремление волн реки, готовой затопить соседние селения, как по суху, переходили по воде, укрощали лютых зверей и совершали многие и бесчисленные чудеса, так что нет сомнения, что их добродетелями стоит мир»[101.

В писаниях одного из первых подвижников, основателя иночества в Скитской пустыне, – в беседах преподобного Макария Египетского (300 – 390) сохранились «драгоценные изображения» тех особенных, высоких состояний, в которых находились души некоторых современных ему скитских подвижников. Преподобный Макарий, говоря вообще о действиях благодати в душе человека, в некоторых своих беседах описывает еще особенные более частные состояния душ облагодатствованных. «Удостоившиеся быть чадами Божиими, – говорит он, – и от Духа Святого родиться свыше, различно водятся Духом Святым. Мы возьмем примеры от наслаждений, встречающихся в мире, и по частям изобразим чрез них действия благодати в душе. Возбуждаемые благодатию, иногда, подобно находящимся на царском пире, радуются и веселятся наслаждением неизреченным. Иногда они, подобно невесте, наслаждающейся с женихом своим, наслаждаются Божественною сладостию. Иногда, как бестелесные Ангелы, они бывают весьма легки и свободны, находясь еще в теле. Иногда, как упившиеся от вина, они веселятся, упоенные Святым Духом, т.е. питием Божественных и духовных тайн. А иногда они плачут и рыдают о роде человеческом, и, моляся за весь род Адама, по любви духовной к человечеству проливают слезы. Иногда Дух Святый исполняет их таким восторгом и любовию, что, если бы можно было, они желали бы принять в свои недра всякого человека, не рассуждая, хорош ли он или худ. А иногда, по смиренномудрию духовному, они так себя унижают, что почитают себя всех хуже и презреннее. Иногда Дух Святый держит их в неизреченной радости. Иногда, как сильный ратник, облекшись в царское всеоружие и вышедши на брань, мужественно сражается с врагами и побеждает их: так и духовный человек их, приняв небесное оружие Духа, выходит против врагов, сражается и повергает их к ногам своим. Иногда душа успокаивается в великой тишине и мире, находясь в духовной радости, неизреченном покое и безопасности. Иногда она научается от благодати знанию и непостижимой премудрости и разумению тех вещей, которых никакой язык пересказать не может»[159]. «Хотя благодать, – говорит святой Макарий в другом месте, – непрестанно сопребывает, укореняется и действует, как закваска, в человеке с юного возраста, и сие сопребывающее в человеке делается чем-то как бы природным и неотделимым, как бы единою с ним сущностию; однако же, как ей угодно, различно видоизменяет она свои действия в человеке к его пользе. И огонь иногда возгорается и бывает сильнее, а иногда слабее и тише; и свет временем сияет и светит сильнее, а временем сокращается и меркнет. Равным образом и сия свеща, т.е. благодать, всегда горящая и светящая, иногда горит ярко, и тогда душа возгорается сильней от упоения любви Божией; но потом издает свет умереннее, хотя и это, остающееся в душе, есть свет только слабейший. Иногда от сего самого света, возгорающегося в сердце, открывается внутреннейший и глубочайший и сокровенный свет, так что человек, весь погрузясь в сладостное созерцание, не владеет более собою и становится буиим – и странным для мира сего, по преизобилию любви и услаждения и по сокровенным тайнам, им созерцаемым; высвободившись на то время, он спешит достигнуть меру совершенства, чтобы быть чистым и свободным от греха»[160].

Четвертый век по Рождестве Христовом представляет собою, как мы уже заметили выше, период самого блестящего расцвета восточного иночества, но вместе с тем как слава об иночестве распространяется по всему тогдашнему миру, возбуждая других к подражанию великим подвижникам, – в то же время приготовляет оскудение духа иночества, потому что она действует на самолюбие более слабых подвижников, в противоположность их иноческому призванию.