Играть... в тебя - Мария Зайцева

И даже в мою одежду! Провожу ладонью о новенькие темные джинсики, красивые такие, стильные. У меня не было таких никогда.

Сава два дня назад, услышав мой вздох про то, что для учебы у меня только одни брюки и одна рубашка, заставил сесть в машину и привез в миленький магазинчик в дорогом торговом центре.

Оказывается, он там знает хозяйку.

И настоял, чтоб она мне подобрала пару комплектов для универа.

— Я ей по частям отдам потом, — сказал он, не позволив мне даже заговорить о деньгах…

А я была настолько ошеломлена своим новым образом, в котором, вроде бы, ничего не поменялось, и в то же время что-то такое интересное, цепляющее появилось, что даже не настояла на том, чтоб самой заплатить.

За этот неполный месяц, что мы были вместе, я уже успела понять, что у Савы, оказывается, было полно знакомых в городе, просто великое множество. И он круто решал разные вопросы при их помощи.

Ванна — это, конечно, было самым впечатляющим. Еще по скорости, кстати, тоже. Потому что все нам сделали буквально за день.

Утром Сава меня увез на пикник на природу, пока погода позволяла, а вечером поздно привез обратно… О-о-о… Большего шока я не испытывала вообще никогда в жизни! Рабочие, мало того, что все сделали за один день, так еще и прибрали за собой!

Это был какой-то новый, запредельный уровень сервиса.

И новый, запредельный уровень моей жизни.

Мы с Савой еще полностью не съехались и пару раз в неделю он уходил ночевать к себе в общагу. Но с работы приезжал в мою квартиру, любил меня так яростно и сладко, что голова напрочь улетала, стоило увидеть его машину во дворе. В ванной обосновались его зубная щетка и гели для душа и бритья. В стареньком шкафу лежали его джинсы, спортивная форма и футболки.

А на кухне — его большая красная кружка, которую мы вместе купили буквально на второй день после того, как начали встречаться. И спать вместе.

Все это время я была безгранично, просто до одурения счастлива. Такой счастливой я никогда себя не ощущала.

Вообще никогда.

Сава — это словно солнечный луч, яркий, напористый, из тех, что даже глаза закрываешь — а он настойчиво пробивается через веки!

Во всей этой ситуации я боялась только одного: что это может быть сон. Такой красивый, сладкий сон, наподобие тех, что снились мне давным давно, в далеком детстве, сразу после гибели родителей.

Примерно года три, после того, как их похоронили, я ночь за ночью видела во сне, как они собираются в дорогу, прощаются с дедом, целуют меня по очереди… А затем никуда не едут!

Просто остаются дома, в нашей глуши, со мной!

А та авария, те похороны в закрытых гробах, это все — страшный сон как раз. И он закончится непременно. И во сне я была невероятно счастлива и плакала от облегчения, что все именно так.

А потом просыпалась…

Сейчас мне иногда снится, что я еду в поезде и засыпаю… А, проснувшись, выхожу из вагона и иду по знакомому перрону… В свою маленькую квартирку. И живу здесь, одна.

И нет в моей жизни никакого Савы. Нет и не было никогда. Просто сон. Счастливый, солнечный…

А потом я просыпаюсь… Чаще всего от того, что меня обнимают горячие настойчивые руки, а в шею впиваются сладко-больно острые зубы… И тело выгибает первой, самой нежной судорогой кайфа. И облегчение затапливает до слез. Потому что сон. Это был всего лишь сон.

А реальность — вот она.

Я в реальности счастлива до безумия. И любима. Он любит меня, этот безумно яркий, офигенный парень. Любит и хочет. И это волшебно.

Наверно, все же мои тревожные сны чуть-чуть давят на психику, не позволяя раствориться полностью в удовольствии, в неге.

Не позволяя отпустить ситуацию, положиться на другого человека, хоть он и настойчиво требует этого.

Сны… И дедово воспитание. Его “не плачь, не бойся, не проси”, вбитое с детства, когда из всех близких живых существ в этом мире остались друг у друга только мы с ним.

Потому я на очередную просьбу-требование Савы оставить работу только хмурюсь и перевожу разговор.

— Мне пора, кажется, пары уже начались…

Оглядываюсь, и в самом деле вокруг меня пустота! Заболталась!

А пара началась!

— Ладно, беги, — ворчит Сава, — напиши, как закончишь. Не я, так Богдашка тебя подхватит… Он там близко работает сегодня, магазин охраняет…

— Ага, — киваю я, — целую…

— И я тебя. Везде. Особенно, там, где ночью сегодня… — мурлычет Сава, и я, снова вспыхнув от отчетливо проявившейся в голове картинки того, куда именно меня ночью целовали, хихикаю сдавленно и отключаюсь.

Смотрю, где пара идет, затем на план универа и испуганно выдыхаю.

Другой корпус! Через улицу бежать!

Закидываю сумку за спину и, развернувшись, набираю скорость.

Когда надо, я умею бегать очень быстро, а новые кроссы отлично держат дорогу, не скользят и не спадают.

Правда, у дверей второго корпуса меня все равно тормозят.

Женщина, все это время стоявшая на крыльце и пристально наблюдавшая за тем, как я бегу, обращается ко мне:

— Погоди! Ты тут учишься?

— Ага, — киваю я, поглядывая на часы. Не успеваю! А если не пустят? — Я тороплюсь на пару, простите…

— Погоди, говорю, — голос у нее командный, решительный, — я тебя потом проведу. И поговорю с преподавателем, что я задержала. Ты какой курс? Не видела тебя раньше.

— Первый. Заочный. Журфак. — коротко выдаю я информацию, уже поняв, что со мной не просто от скуки разговаривают.

— Понятно, почему не видела. У заочников моего предмета нет… — она оглядывает меня пристально, — ты занимаешься спортом, да?

— Не-е-ет… — удивленно тяну я.

— Да? Странно… А хочешь себя попробовать? В легкой атлетике?

Я молчу, переваривая неожиданное предложение. Нет, бегаю я быстро и хорошо, детство на природе, в лесу. не прошло даром, но не до такой же степени…

— В тебе все задатки, — продолжает женщина, — мне в команду нужны спортсменки… Конечно, то, что ты — заочница, усложняет… Но, с другой стороны, какая разница? Главное, что ты учишься же… — это она сама с собой, похоже, говорит, — короче, я предлагаю тебе попробовать. Если все получится, и ты попадешь в команду от универа, сама понимаешь, много бонусов может быть… Ты учишься на бюджете?

— Нет…

— Ну вот один из бонусов — возможность перевестись на бюджет…

Как только она мне это говорит,