Играть... в тебя - Мария Зайцева

— Мне пора! Я позвоню!

Я торопливо отключилась и побежала на пару.

— Ты чего такая взъерошенная? — Витек внимательно осмотрел меня, но добился только неопределенного пожатия плечами.

Не рассказывать же ему, что меня сейчас мой парень одним только голосом и визуалом чуть до оргазма не довел? А что-то внятное я сказать была не способна.

А затем и некогда было.

Пришел Куваев, и жизнь в аудитории застыла.

И вот теперь, после пятой пары, я сижу на подоконнике, не имея сил даже глаза открыть, усталая и безумно выжатая.

Открываю сообщение от Савы:

“Птичка, Богдан сегодня не сможет тебя подвести, я тебе бабок на карточку кинул, возьми такси до дома”.

Смотрю, сколько кинул денег, вздыхаю. Опять расточительствует… Нет уж, я на троллейбусе… Но сначала надо подняться.

— Эй, ты откуда тут? — голос, нахальный такой, врывается в мои вялые размышления, заставляет открыть глаза.

Удивленно смотрю на троих парней, обступивших меня так плотно, что вообще ничего не видно. Кроме их наглых физиономий. Знакомых, кстати! Точно, это же те парни, что с пафосом выходили из машины сегодня с утра!

Я инстинктивно ощущаю опасность, подбираюсь. Усталость исчезает. Не до нее сейчас! Потом поустаю!

— Я тут учусь, — спокойно отвечаю я, садясь ровнее и притягивая к себе сумку.

— Да? А чего мы тебя не видели раньше? — говорит со мной один, остальные просто стоят и слушают, создавая массовку.

— Ну и что? — пожимаю я плечами, — я вас тоже не видела.

— Упущение, — кивает заводила, высоченный темноволосый парень, вполне себе симпатичный, если б не выражение легкой надменной брезгливости на лице. У деда во дворе индюк такой ходил, тоже вечно надутый и полный собственного величия. Суп из него хороший получился.

— Не думаю… — бормочу я. — Мне пора.

Хочу спуститься и понимаю, что меня не хотят выпускать! С места никто из парней не двигается, на физиономиях появляется одинаковое выражение предвкушения развлечения.

Так…

Похоже, белая полоса у меня как-то чуть-чуть посерела…

23. Когда все становится серым…

— Не торопись, — самый разговорчивый из парней становится ближе, а остальные переглядываются и переступают так, чтоб вообще закрыть происходящее тут, в уголке рекреации, от всех посторонних взглядов.

Та-а-ак…

Сильнее цепляю сумку, высвобождая длинный кожаный ремень. Хорошо, что я сегодня не рюкзачок взяла, как планировала. Хотелось в первый день учебы как-то помоднее выглядеть…

— Что вам надо? — прямо спрашиваю и смотрю в глаза заводиле. Тоже прямо, не отводя взгляда. Здесь нельзя бояться, они это чувствуют. Дед говорил.

И показывал, как надо действовать.

Правда, в поезде мне это не особо помогло, но там я была растеряна, не ожидала просто нападения, в шоке, что такое вообще возможно в общественном месте.

И теперь ситуация повторяется.

Общественное место.

И в этот раз трое придурков.

Почему мне так на них везет?

— Поехали прокатимся, — командует заводила.

— Нет.

— Ты не поняла… Это не вопрос.

— Это ты не понял. Это не диалог.

— Че? — моргает заводила, явно не втупливая в мой ответ.

Я и сама, если честно, не очень понимаю, что сказала, но своего добиваюсь. Обескураживаю противника. И теперь главное — воспользоваться ситуацией и свалить.

— Туго доходит? Рост мешает? — щурюсь я на парня, — ну, ты тогда думай. А я пошла. В сторону!

И так у меня это командно получается, наверно, что все удивленно подчиняются.

Целую секунду я торжествую, думая, что успешно вывернулась из ситуации, и даже делаю пару шагов в сторону выхода, когда меня грубо хватают за плечо и со словами: “Че сказала?” пытаются оттеснить обратно к подоконнику, в угол забить.

Но я не позволяю.

Уворачиваюсь и умудряюсь заехать одному из близко стоящих парней по паху ремнем от сумки, а второго, того, который меня схватил, толкнуть и одновременно ногой подцепить под коленку.

Конечно, моя сила против их — это смешно. Но за мной — эффект неожиданности.

А они такой прыти от меня явно не ожидают.

И, в итоге, оба моих невнятных телодвижения достигают своих целей.

Ремень крайне удачно попадает куда-то в нежное местечко, потому что парень сгибается пополам и орет дурниной.

А самый разговорчивый и наглый тупо падает на пол с диким грохотом только что срубленного дерева. Его безмерно удивленные глаза — навсегда останутся в моей памяти. Бальзамом для сердца.

Насладиться полноценно зрелищем я не могу, потому что выполняю вторую заповедь деда: после эффекта неожиданности — мотай удочки!

Мотаю с такой скоростью, с какой вообще никогда не бегала! Эх, увидела бы меня Вязанкина в эту минуту, точно бы порадовалась, что такого ценного спортсмена урвала в команду! А то она, как мне кажется, все же сомневалась с утра…

Додумываю я все это уже на бегу, постоянно оглядываясь.

Есть опасения, что парни придут в себя быстрее, чем мне хотелось бы.

Тренированные, все же.

И надо бы мне на автобус быстрее.

И, как назло, автобус, бодро виляя задом, уезжает прямо у меня из-под носа! В отчаянии оглядываюсь, пританцовывая на остановке и прикидывая, куда бы деться с линии обстрела.

Реально, хоть такси бери!

И в этот момент прямо ко мне подкатывает яркий спортивный байк.

Водитель снимает шлем и скалится:

— Погнали?

Хлопаю ресницами, узнавая Витька.

Оглядываюсь. Черт, мне кажется, или я вижу, как три высоченные фигуры сбегают в крыльца универа? А-а-а!

— Погнали!

Решительно киваю я, ловлю шлем, ловко натягиваю на голову и запрыгиваю вторым номером к немного удивленному моей прытью однокурснику.

Хватаю его за талию, прижимаюсь.

— Ну? Чего ждем?

Витек что-то неразборчиво бормочет в шлем, а затем выжимает газ.

Ух!

Цепляюсь сильнее за него, прижимаюсь крепче, ощущая, как на адреналине невольно разъезжаются в улыбке губы. Мне нравится!

На мотоцикле я ездила, дед возил сначала, у него хороший такой, еще советский. А потом и сама по делам гоняла, так что мне привычно. Но скорость, конечно, вообще другая. Да и одно дело по постоянно петляющим дорогам родного края ездить, и совсем другое — по ровному асфальту, маневрируя между машинами.

В глаза светит закатное солнце, времени уже много очень, часов восемь, наверно. У нас пары начались в двенадцать, весь день заняли. К вечеру, кроме бедолаг-заочников, вообще никого не должно было в универе остаться. Какого фига там забыли эти парни, непонятно.

И как мне теперь в универ ходить, тоже непонятно.

Почему-то меня это не сильно тревожит, что странно. Может, потом придет осознание того, что умудрилась сделать, но сейчас мне даже легко как-то. Кайфово.