Играть... в тебя - Мария Зайцева

Дед снова успокаивается, но продолжает придирчиво расспрашивать меня о том, как проходят дни, чем питаюсь, куда хожу, читает нотацию, чтоб никуда по вечерам не шлялась и никому не верила.

Тут я с чистой совестью даю обещание.

По вечерам я вообще никуда не шляюсь.

Некогда мне.

Забиты вечера по самое “не балуйся”…

Во двор въезжает белая низкая машина с непонятным значком на капоте, из из нее выходит мое то самое “не балуйся”.

Замираю, как всегда, как каждый божий день всю эту сладкую неделю, рассматривая своего парня.

И опять ощущая какую-то нереальность ситуации.

Он слишком… Вот просто слишком хорош! Щелкает сигналкой, проводит ладонью по взъерошенным белым волосам, задирает подбородок, безошибочно выискивая мои окна и замечая меня, столбом застывшую.

Улыбается… О-о-о… Эта улыбка его… Сумасшествие какое-то…

Машет мне, и разноцветные фенечки на запястье болтаются. А затем он быстро, практически бегом, направляется к подъезду.

Его провожают взглядами мамочки, выгуливающие своих мелких после садика, старушки, ковыряющиеся в палисадниках с поздними осенними цветами, молоденькие девчонки, сидящие на лавке у соседнего подъезда.

Сава слишком яркий, слишком приметный, чтоб не глазеть.

Я их всех понимаю, да. Но это не значит, что не злюсь и не ревную. Ничего не могу с собой поделать, это явно выше меня.

Дед еще что-то бубнит в трубку и я, спохватившись, торопливо прощаюсь с ним. Клятвенно заверяю, что буду звонить чаще, отключаю звонок.

И бегу в прихожую, где как раз слышен шелест замка.

Бегу, чтоб сразу же, с прыжка, попасть в горячие жадные объятия моего парня.

Моего! Только моего! Выкусите все!

Сава подхватывает, сжимает так сильно, словно мы не виделись неделю, а не простились лишь сегодня утром, с трудом оторвавшись друг от друга в этой же прихожей.

— Птичка моя… — шепчет он, тяжело дыша и тиская меня за задницу, рывком подсаживает выше, и я привычно уже обхватываю его ногами за талию, — блядь… Так скучал… Чуть не сдох…

— Что-то не особо заметно было по твоим СМС-кам, — смеюсь я, чуть отстраняясь и поглаживая пальцами по небритой щеке, — по-моему, очень весело время проводил…

Сава сегодня был на подработке на каком-то детском празднике, присылал мне оттуда фотки разноцветных безалкогольных коктейльчиков и бармен-шоу, которое устроил его приятель.

— Да пизде-е-ец… — со стоном тянет он, жамкая меня все активней, — так они меня достали… Мелочь бессмысленная… Хочу тебя, Птичка…

— Ты поешь хотя бы… — я возражаю из чистого упрямства, потому что от его близости все уже зажглось и теперь пылает внутри сладко-сладко… И мокрая я, чего уж скрывать. И сейчас Сава это обнаружит…

— Нахуй… — ловкие пальцы обманчиво мягко скользят по промежности, чуть вздрагивают, потому что домашние штанишки уже мокрые… — Снимай их, малыш…

И, не желая ждать, ставит меня на пол, резко разворачивает и стягивает трикотаж с ягодиц.

Выгибаюсь, с дрожью предвкушения ожидая того, что будет дальше. И желая этого.

И Сава не разочаровывает.

Жесткая ладонь давит сильнее на поясницу:

— Руки перед собой, Птичка, — голос хриплый, напряженный, ой, какой горячий… Тянет подчиниться. Послушно делаю то, чего он хочет, прогибаясь и еще бесстыдней выставляя задницу.

Сава рычит возбужденно, его здоровенные ладони ложатся на мои ягодицы, мнут их, тискают…

— Ты — нереальная, Птичка… Самая красивая… Самая охрененная… — его хриплый голос заставляет дрожать и захлебываться горячим воздухом, наполненным предвкушением кайфа.

Его член, большой, рельефный, медленно заполняющий меня, я ощущаю, кажется, вплоть до сантиметра.

Сава натягивает меня на себя, так плотно, что грань, за которой чувственное, нежное ощущение наполненности переходит в боль, становится тонкой… И такой острой!

Закусываю нижнюю губу, запрокидываю голову, тихо всхлипывая от переизбытка эмоций.

— Вот так… Так… Так… — словно в легком трансе, повторяет Сава, и я, зажмурившись, представляю, какой ему вид сейчас открывается. И еще горячее становится! Еще острее!

— Ты выглядишь охуенно… — подтверждает мои фантазии Сава, — блядь… Видела бы ты себя… Я сам себе завидую, малыш…

Он чуть выходит и погружается снова, толчком, уже скользким, уже таким легким, потому что у меня все внутри подстроилось так, как надо. Так, как ему хочется.

И теперь нет ощущения остроты и грани. А есть только кайф невероятный.

Такой сильный, такой сумасшедший, что я не могу сдержаться и взвизгиваю на каждое его длинное, сильное движение, не заботясь о том, насколько тонкие тут стены и насколько картонная входная дверь.

Мне плевать… Плевать… Плевать!

Только бы не останавливался!

Только бы еще так делал! И еще! И еще!

Сава ускоряется, сам сходя с ума от того, что делает со мной, одним движением заставляет прижаться к стене грудью и лицом и, яростно сорвавшись, вдалбливает меня в старенькие обои, наверняка, такого разврата никогда прежде не видевшие.

Я полностью теряю себя, тоже схожу с ума и уже не взвизгиваю, а кричу, громко и жалобно, в ответ на движения его большого мощного тела.

Сава перехватывает меня под грудью одной рукой, а второй закрывает губы, накрепко запечатывает, чтоб не переполошила своими криками весь подъезд.

И это крайне своевременно, потому что я кончаю так яростно и сильно, что мир меркнет на пару мгновений в глазах. И прихожу в себя, уже мотаясь безвольной тряпочкой между стеной и Савой. Он с рычанием вбивается в мое размякшее после оргазма тело, ловя свое удовольствие и не позволяя мне даже ни за что ухватиться.

Да он и без того все прекрасно контролирует, такой большой, такой сильный… Мой…

После мы еще минуту стоим в прихожей, не в силах отлепиться друг от друга.

Сава сыто облизывает мою шею, словно довольный котяра, разве что не мурчит счастливо.

— Малыш… Веришь? Об этом весь день думал… Нахуй, я завтра не пойду никуда… — бормочет он, — дома хочу, с тобой…

— Ну уж нет, — смеюсь я, — кредит за машину сам себя не отработает…

Сава замирает на мгновение, словно вспоминая о тех жизненных обстоятельствах, в которых находится: комната в общаге на троих парней, учеба в универе, непостоянная работа, кредит за машину, который еще выплачивать и выплачивать…

Выдыхает и мягко отстраняется от меня.

Разворачиваюсь, нетвердо держась на ногах, и Сава тут же заботливо поддерживает.

Я тянусь, поднимаясь на цыпочки и обнимаю его за шею. По ногам течет, к животу моему прижимается еще не до конца опавший влажный член, Сава весь мокрый, так залипательно пахнущий…

И усталый. Работал четыре часа на детском празднике, а до