Портреты заговорили… - Юрий Кириллович Толстой

производства, а с другой – возникают труднопреодолимые препятствия для нормального осуществления права собственности на природные ресурсы, что создает благоприятную почву для всякого рода социальных конфликтов (в том числе и межнациональных). Следует подчеркнуть, что закон запрещает собственнику совершение не только так называемых шиканозных действий, которые осуществляются с намерением причинить вред личности или имуществу другого лица, но и таких действий, которые объективно причиняют этот вред либо, во всяком случае, создают высокую степень вероятности его наступления.

В случаях, на условиях и в пределах, предусмотренных законом, на собственника может быть возложена обязанность допустить ограниченное пользование его имуществом другими лицами. В указанных случаях у других лиц возникает ограниченное право пользования имуществом, принадлежащим собственнику. Признание сервитутов тем более симптоматично, что их существование в нашей правовой системе в течение длительного времени игнорировалось, за исключением разве права пожизненного пользования жилым домом или его частью (см. ч. 2 ст. 538 ГК РСФСР).

При подготовке проекта Закона о собственности одним из наиболее острых оказался вопрос об отношении к частной собственности. Многие из тех, кто так или иначе участвовали в обсуждении проекта закона, настаивали на том, чтобы наши девственные представления о социализме как такой общественно-экономической системе, которая исключает частную собственность, оставались неизменными, чтобы в законе на пути утверждения частной собственности был поставлен надежный заслон. Попытаемся разобраться в этом вопросе с точки зрения как политико-экономической и юридической, так и обобщения накопленного исторического опыта.

Если собственность покоится на различении моего и твоего (а с этим как будто все согласны), то, строго говоря, любой тип и любая форма собственности, как бы высок в том или ином конкретном случае ни был уровень обобществления, или, что то же самое, уровень коллективизации собственности, могут существовать лишь при условии, что кто-то относится к условиям и продуктам производства как к своим, а кто-то как к чужим. Без этого вообще нет собственности. С этой точки зрения любая форма собственности является частной, какой бы идеологической мишурой, преследующей вполне прозаические цели, это ни прикрывалось.

Принято различать частную собственность, основанную на личном труде непосредственного производителя (трудовую частную собственность), и частную собственность, основанную на присвоении чужого неоплаченного труда (эксплуататорскую частную собственность). Те, кто выступал против реставрации частной собственности, приравнивая ее к реставрации капитализма, почему-то забывали о трудовой частной собственности и сводили всю частную собственность к эксплуататорской. Дело, однако, не только в этом. В основе атак на эксплуататорскую частную собственность лежало наивное представление о том, будто те формы собственности, которые утвердились в нашем обществе и завели его в тупик, исключают эксплуатацию человека человеком, а возрождение частной собственности означает воскрешение эксплуатации. Так ли это?

Под эксплуатацией в политико-экономическом смысле понимают присвоение чужого неоплаченного труда. С этой точки зрения эксплуатация существует во всяком человеческом обществе, кроме тех этапов его становления, на которых производительность труда настолько низка, что присваивать нечего, поскольку весь произведенный продукт идет на удовлетворение более чем скудных потребностей самого производителя. Но как только общество выходит из полуживотного состояния и в производимом продукте появляется излишек, так сразу же начинается острейшая борьба вокруг того, кто этот излишек может присваивать и в каких целях (в чьих интересах) использовать. Эта борьба и составляет ту ось, вокруг которой вращается история человечества.

Когда основоположники марксизма провозгласили, что на смену обществу, основанному на эксплуатации человека человеком, должно прийти общество, в котором эксплуатация будет устранена, они вовсе не имели в виду присвоение самим работником полного продукта его труда. В «Критике Готской программы» К. Маркс выразил несогласие с утверждениями Лассаля о полном продукте труда при социализме. Речь шла о другом. О том, что при социализме прибавочный продукт будет присваиваться самим обществом как коллективным собственником средств производства и использоваться под неослабным общественным контролем в интересах всего общества. Такова была задуманная теоретическая модель. Однако то, что на протяжении десятилетий происходило в действительности, оказалось более чем далеким от этой модели. Прибавочный продукт очень скоро стал присваиваться не всем обществом (если вообще когда-либо присваивался им), а правящей верхушкой, которая бесконтрольно распоряжалась им в интересах, зачастую прямо противоположных интересам общества в целом. Напомним более чем сомнительные экономические проекты (точнее, прожекты), которые обходились обществу во многие миллиарды рублей и поставили его на грань катастрофы (в частности, экологической), внешнеполитические авантюры, щедрую помощь продажным плутократическим режимам и т. д. Немалая толика прибавочного продукта уходила на содержание правящей верхушки и окружающей ее челяди, подкуп «нужных» людей, удовлетворение всякого рода прихотей, гигантский охранительный аппарат и т. д. При таких обстоятельствах говорить о якобы достигнутом в нашем обществе устранении эксплуатации человека человеком, по-видимому, нет оснований. Да и сама эта эксплуатация нередко происходила в грубых, варварских, недостойных человеческого общества формах. Достаточно напомнить о принудительном труде миллионов заключенных под сенью ГУЛАГа или о труде насильно согнанных в колхозы крестьян за трудодни (за так называемые палочки или галочки).

Стоило, однако, разработчикам проекта предпринять робкие попытки ввести новые, более цивилизованные формы собственности, которые во всем мире приносят ощутимый эффект, как с разных сторон стали раздаваться упреки в воскрешении эксплуатации (можно подумать, что у нас ее не было и нет), ликвидации системы социальных гарантий, которые якобы надежно защищают трудящихся от нищеты и безработицы, обеспечивают им безбедную старость, эффективную и квалифицированную медицинскую помощь и т. д. (как будто у нас система социальных гарантий не занимает среди развитых стран одно из последних мест), наконец, упреки в том, что мы предаем идеалы, за которые боролись и отдавали жизни наши отцы, деды и прадеды. На этом последнем следует специально остановиться. Действительно, наша Родина принесла на алтарь революции далеко не худшее из того, что у нее было. И что же? В первую очередь ее жертвами пали как раз те, кто ее пестовал. Именно они в числе многих других были уничтожены в чистках двадцатых, тридцатых и последующих годов. Означает ли это, что мы навечно обречены быть заложниками тех идеалов, которые опрокинула сама жизнь? Нет, конечно. Только поиски новых путей, быть может, приблизят к нам идеалы, которые исповедовали наши предки.

Представляет интерес ответ на вопрос, из каких социальных слоев исходят негодующие возражения против легализации частной собственности. В первую очередь из тех, которые благоденствовали в условиях административно-командной системы и для которых все земные и неземные блага всегда лились полноводным потоком. А их не так уж мало. Но есть и такие, которые никак не могут отказаться от вбитых им в голову раз и навсегда постулатов. Мы сталкиваемся здесь с фетишизацией социализма, к тому