Среди людей неименитых. Воспоминания современника - Валерий Иванович Матисов

пепле их мумии) это совсем молодая порода. Да и по сравнению с английскими бульдогами, которые сражались еще в XVII веке на аренах старой доброй Англии с быками, это относительно новое произведение человеческой фантазии. Ведь французский бульдог мало похож на собаку. Это какое-то странное существо, голова которого составляет почти треть туловища, с могучей грудью льва, с широкими подушечками на лапах, как у кошки, с широко посаженными, как у японцев, глазами. «Они красивы именно своим безобразием», – утверждают многочисленные французские пособия по кинологии.

Властительница дум парижских снобов и аристократов начала XX века, писательница Колет в письме к подруге писала: «У меня в то время было две собаки, впрочем, рука не поднимается написать „две собаки“. У меня была собака и французский бульдог». Вот так: «французский бульдог» – это существо уже другого порядка. Вообще существует мнение, что собачьей аристократией считаются короткомордые собаки, то бишь бульдоги (английские и французские), боксеры, пекинесы, мопсы. Хотя допускаю, что лучшая собака та, которую имеешь. «И это правильно», – как говорил популярный деятель времен перестройки.

Но каково же все-таки происхождение этих удивительных созданий? У специалистов нет единого взгляда на генетическую природу этой собаки. У французов и англичан оно диаметрально противоположное. Так, например, французский авторитет в области кинологии Н. М.Мартэн считает, что порода выведена путем тщательной селекции некогда распространенных в пригородах Парижа небольших собачек и воспроизводителей, импортируемых из Бельгии. Англичанин Трон, долгие годы занимавшийся разведением английских бульдогов, утверждает, что это миниатюризированные англичане, в ходе селекции приобретшие новые физиопсихические качества. Но какое, впрочем, нам дело до академического спора ученых мужей?

Доподлинно известно, что разжиревшая от колониальных войн французская буржуазия входила в конце века в новый период расцвета – «Бэль эпок». Очень хотели нувориши, чтобы и у них была бы «национальная» собака, ведь есть же по ту сторону Ла Манша свой символ – бульдог. И французский бульдог – появился! Давайте перенесемся во Францию 1900 года. Во дворике парижского предместья играет на шарманке бродячий музыкант-савойяр. Раньше они водили с собой обезьянку. А теперь – французского бульку. Зайдем в первое же попавшееся кафе на набережной Сены. Рядом со стойкой у кассы полная достоинства хозяйка, а на атласной подушечке возле нее возлежит и уютно похрапывает в роскошной пелеринке из барсучьего меха французский булька. А помните картины Тулуз-Лотрека: бега, жокеи, дамы в вуалетках, господа с моноклем в глазу, а под ногами породистых скакунов – французский булька. Идея овладела массами: и нищий шарманщик, и прожигатель жизни на бегах обязательно должны были иметь французскую собаку: иначе не поймут.

Ну уж коли мы заговорили о живописи, а вы, конечно, ее любите, как и собак, то вспомните роскошный портрет Федора Ивановича Шаляпина на русской масленице кисти Б. Кустодиева: великий сын земли русской в богатой, небрежно распахнутой шубе, в бобровой шапке, а у его ног, кто бы вы подумали, – конечно же, французский бульдог окраса «кай». А знатоки живописи, наверное же, помнят работу Валентина Серова «Портрет князя Феликса Юсупова-Эльстона», а на руках у него наш старый знакомый – французский бульдог. Так что русская аристократия не отставала от парижской. Знай наших! Еще бы: ведь на переломе веков французский булька стал «коклюшем Парижа», т. е. летучей болезнью. Престижно было иметь такую собачку, как сейчас в Москве престижно иметь «Алису», кавказскую овчарку, которую носители «нового мышления» не знают, чем кормить. Но как бы там ни было, балерина Анна Павлова тоже возила с собой французского бульку.

Но вернемся к герою нашего повествования – маленькому, черненькому, но тяжеленькому (14 кг живого веса) Карабасу. Кстати, французские стандарты допускают вес от 8 до 14 килограммов, но любое жюри из двух собак при всех равных достоинствах отдаст предпочтение той, которая поменьше. И это закон. А законы во Франции строгие! Если вы, например, в «люкративных» целях, т. е. с целью извлечения наживы скрестите два прекрасных экземпляра (ну хотя бы чемпиона брата и чемпиона сестру), то потомство будет прекрасным и щенят можно продать по очень дорогой цене. Да только вот беда: в третьем поколении обязательно пойдут ублюдки, а это означает: через 2–3 года вас выведут на чистую воду и вы получите…, нет, не штраф, а 8 лет тюрьмы за «циничное мошенничество», как гласит статья французского уголовного кодекса. Руководствуясь именно этими высокими моральными соображениями, мы уговорили приятельницу жены, чтобы она купила подругу нашему Карабасу, и звали ее Киса, хотя это и была настоящая и довольно сварливая и капризная французская бульдожка, но это уже другая история.

А мне тяжеленький Карабас напоминал того черта, которого кузнец Вакула (помните, из Диканьки) никак не мог оторвать от земли, когда лукавый залез в мешок. Отваги Карабас был безграничной. Немецкие овчарки, которые вообще недолюбливают короткомордых, а этого просто принимали за жирного кота, озадаченно столбенели, когда эта малявка вместо того, чтобы удирать с воплями, молча вцеплялась им в ухо. Нет, нет, Карабас не был драчуном, он просто не любил, когда его обижали. А кому это понравится?

Принимали эту собачку умом и сердцем либо несмышленые дети, либо глубокие мудрые старики. «Мама! – закричала девочка лет пяти в Москве, – смотри, собачка-негритенок!» «Полубоксерчик, полубоксерчик!» – вопил в деревне Усово под Москвой деревенский мальчишка. «Заграничная собачка, дорогая!» – сурово молвила старуха в той же деревне. «Не может быть, разве это не французский бульдог!» – воскликнула старая француженка в Париже, увидав Карабаса в 1972 году. (В 1902 году ей было лет двадцать). Конечно, трудно поверить, столкнувшись нос к носу со своей юностью семь десятков лет спустя.

Карабас был весел, отважен, шаловлив и очень игрив до самой смерти. Ненавидел он две вещи: зонты (какой-то шутник раскрыл перед его носом зонт: из ничего вдруг огромный черный круг!). С тех пор зонты были его врагом номер один. И еще он ненавидел пылесос. В поезде, когда его везли в Москву из Парижа, проводник вагона чистил пылесосом коридор (да, да, в те годы в поездах чистили вагоны пылесосами) и, чтобы любопытная собачонка не мешала ему работать, сунул для острастки ему в нос пылесосную щетку. С тех пор, чтобы пропылесосить квартиру, Карабаса приходилось запирать на время в туалете. Пылесос был его врагом номер два. Он мог его покусать, а если не удавалось, мог укусить и того, у кого пылесос был в руках. Завидное постоянство в антипатии! Нет, не мстительность, а просто неприязнь. Он ведь был аристократом, а эти могут позволить себе и любить, и ненавидеть. Хоть и собачья, а элита!

А что ест «элита» в Москве?