Люди на карте. Россия: от края до крайности - Владимир Дмитриевич Севриновский

Гагарин учился в Саратовском индустриальном техникуме, впервые поднял самолет в воздух в нашем авиакружке, у нас же и приземлился после полета в космос – благодатная почва для мифологии. Так что при техникуме возник народный музей Гагарина, больше похожий на храм с ритуальными танцами и камланиями вокруг бронзового бюстика.

Первая провинциальная консерватория – после Петербурга, Москвы и Варшавы – была построена в виде ганзейской ратуши с пятью воющими собаками на фасаде. По городскому преданию, они символизируют пять членов городского совета, которые были против проекта.

Только представьте: рядом стояли ратуша консерватории, лютеранская кирха, домовая церковь архиерея – эдакий собор Василия Блаженного в стиле модерн, пряничный домик с немыслимыми луковками – и городской собор, который потом взорвали. А посередине высился памятник Александру II, окруженный аллегорическими фигурами – деяниями царя-освободителя. Отмена крепостного права – крестьянин с плугом, реформа образования – женщина с книгой учит ребенка. Балканские войны символизировала болгарка с младенцем, а синодальную реформу – священник. Александра, естественно, снесли, но постамент, чтобы не пропадал, отдали под Дзержинского, который как нарком путей сообщения до сих пор стоит спиной к вокзалу, подобно Муссолини в Милане. Если зайти Феликсу в тыл, можно прочесть четко выложенное винтами «Императоръ Александръ». А на месте самого Александра стоит грустный Чернышевский, смотрит на мир и не знает, что делать. Аллегорические фигуры потерялись все, кроме женщины с книжкой и ребенком. Она долго стояла перед детским корпусом больницы, потом ее назначили памятником первой учительнице и перевезли к областному отделу образования. Первого сентября к ней возлагают цветы. Декоративные цепи, окружавшие императора, оковы царизма, отошли станции юннатов. В квартале от призрачного Александра, ставшего Чернышевским, памятник Столыпину, который был здесь губернатором. В наш город даже перевезли кресло из киевского театра, где его застрелили, вместе с окровавленной шинелью. Стоит он перед городской администрацией с торчащей из кармана шпагой, смотрит на бронзового Ленина, а сам срисован край в край с памятника Александру II. Даже четыре аллегорические фигуры вокруг, хоть и не такие осмысленные. Поэтому в народе он зовется «Пятый элемент».

Возле набережной расположился Федин, который еще и Паустовский. Скульптор Кибальников начинал ваять Паустовского, но тут поступил заказ на Федина, и он заготовку быстренько подрихтовал. Поэтому смотришь – вроде бы, Федин, а заходишь с другой стороны – нет, Паустовский. Он еще с трубкой, но ее, как назло, курили оба. Со стороны кажется, что это не трубка, а стопарь. Сидит такой задумчивый дядюшка и никак не может решить, Федин он или Паустовский.

Еще у нас есть памятник «Сердце губернии», прозванный горожанами «Циррозом», и модный Ленин, которого рекламное агентство перекрашивает примерно раз в квартал. То он в зеленых брюках и оранжевом пиджаке, то весь розовый… Здесь отставной брандмейстер на свои деньги сделал городской водопровод. Больницу построила купчиха, причем здание спроектировали без внутренних углов – чтобы мыть было удобнее. В Саратове появились первый в мире театр для детей и первый в провинции общедоступный художественный музей, основанный внуком Радищева, который, несмотря на сопротивление властей, назвал его в честь опального деда. Тут почти ничего не сносят, всему находится применение. Иногда я думаю, что будь в России побольше Саратова, она была бы намного радостнее и здоровее.

Время, вперед!

Бывает, что трудный год идет за десять. Или, наоборот, счастливый час пролетает как пара минут. Но быстрее всего время течет в Белгороде. В 1993 году город торжественно отпраздновал четырехсотлетие, а два года спустя – сразу тысячелетие! Легенда гласит, что когда документ о тысячелетнем юбилее принесли на подпись премьер-министру Черномырдину, тот воскликнул: «Ребята! Да хоть две тысячи лет, лишь бы за свой счет!»

И знаменитый остроумец был недалек от истины. Краевед, состаривший любимый город на шесть веков, останавливаться не собирался. По его мнению, еще до IV века на месте Белгорода было капище доброго Б ел бога, которому город и обязан названием. Затем белгородцы в полном составе снялись с насиженного места и отправились на запад, чтобы основать Киев. Когда они вернулись из командировки, выяснилось, что прикормленное место облюбовали неразумные хазары, построившие там по-быстрому город Саркел. Правда, впоследствии коварные иудеи уничтожили все улики своего пребывания на белгородской земле, а руины сего города для отвода глаз перенесли в нижнее течение Дона, где они и были обнаружены археологами. Но им не удалось смутить таким пустяком отважного исследователя.

Тщетной была и хитрость князя Владимира, который, как вычислил находчивый краевед, одновременно основал сразу два Белгорода. Один, известный историкам, рядом с Киевом, другой – на месте разрушенного Сарке ла. И неудивительно, ведь, согласно «Повести временных лет», святой князь имел в здешних местах триста наложниц. Должно быть, ему удалось наплодить с их помощью целых два города.

Увы, архив с подробностями бурной юности Белгорода был уничтожен в XIX веке засланцем из Питера – епископом Владимиром Ужинским, который, вероятно, хотел обелить своего тезку, а заодно и спасти от угрозы родной город. Ведь если б столь ценные документы были обнародованы, столицу империи наверняка перенесли бы в Белгород – великого дедушку городов русских.

И только далеко на востоке жители Курганской области завистливо следили за эволюцией Белгорода. Они, подобно героям Кэрролла, рассердили время иначе, и для них оно навеки застыло в брежневской эпохе. Каждый летчик и космонавт, пролетая над югом Урала, видит внизу разросшийся лес, деревья которого складываются в титаническую фразу: «Ленину сто лет». А все потому, что в России время и пространство давно поменялись местами. Длину дороги любой нормальный путешественник измеряет в часах и сутках, поскольку иной раз огромные расстояния преодолеваются быстрее, чем крохотный путь между двумя соседними деревнями, а средневековье от XXI века зачастую отделяют лишь несколько километров.

Дружба народов

К столетию со дня рождения Ильича в его родном городе воздвигли парк Дружбы народов. Участки всех пятнадцати республик были щедро украшены статуями или фонтанами. Они сияли чистотой и славили единство, равенство и братство советских народов, а над ними на просторной лужайке высилось слово «ЛЕНИН» из кустов барбариса.

Но Советский Союз остался в прошлом. Республики бодро начали отваливаться от империи. Многие погрязли в разрухе, другие вспомнили застарелые обиды и принялись драться между собой. Парк удивительным образом отражал эти перемены. Дружба народов стремительно зарастала сорняками. Зубра, лохматого властелина Беловежской пущи, среди бела дня бригада амбалов