Люди на карте. Россия: от края до крайности - Владимир Дмитриевич Севриновский

расколола на части и увезла на продажу. В Киргизии устраивали перестрелки пейнтболисты. В других республиках и вовсе прочно засели какие-то неформалы. Огромная композиция Грузинской ССР каким-то чудом продержалась особенно долго, но аккурат в первую годовщину осетинского конфликта ее перенесли на другое место, где и водрузили кое-как – криво и без фундамента. Всюду расплодились полчища лопухов, а в нижних ярусах советские кустики вытесняет напористый американский клен. Изначальный облик сохранили только крепкие армяне, да по-прежнему стыдливо краснеет над разрушенным парком барбарисовый Ленин, поскольку достойной замены ему так и не придумали. Говорят, что старый парк нужно снова сделать таким, как при социализме. Вернуть украденных зубров и втихую распиленные монументы, унять киргизских стрелков и указать Грузии ее истинное место. А я гулял по опустелому склону поздней осенью вместе с ветром, играющим желтыми листьями, и с удивлением видел, как из-под развалин прорастает новая красота. Земля поглотила разрушенные памятники героям прошлого. На смену громоздким композициям пришли живые гибкие деревья, а в провале под фонтаном образовалась пещера со сталактитами. Природа медленно, не торопясь, укрывает следы и масштабных строек, и мелкого воровства, не делая между ними никакого различия. Без великих руководителей, грандиозных починов и революций, не требуя ни денег, ни благодарности, она спокойно и естественно врачует старые раны земли. Соединяет разорванное, примиряет непримиримое.

А потому, когда через сотни лет археологи будут раскапывать руины даже самых страшных и уродливых городов, они наверняка сочтут их живописными и достойными восхищения.

Разрушить, чтобы спасти

Копровая машина, по-стариковски кашляя, подминает освобожденный материк. Облака ее выхлопов целиком накрывают участок спасательных работ. Там, на тонком слое серой земли, зияют многочисленные ямы. Длинноногие девушки с испачканными коленками таскают ведра, узбеки снимают грунт, и всем им раздает указания худощавый большелобый человек с сигаретой за ухом. Это Кирилл Самойлов, заместитель начальника Старорусской археологической экспедиции. Он оглядывает раскоп, словно Шерлок Холмс место преступления:

– Внизу мы видим геологические слои, которые называются материком. Выше – предматерик, древний почвенный горизонт. Здесь было поле. Серые вытянутые полосы – борозды. Рядом – частокольные канавки. Сами бревна обычно выдергивали, а следы оставались навсегда. Круглые углубления служили для добычи глины. Должно быть, поблизости делали керамику. Еще выше – культурные слои. Надо исследовать все, вплоть до материка. Но и его нужно проверить. Там, где мы закончили, уже начинают работать строители. Мы думали, что найдем здесь следы древних солеварен. А вместо них обнаружили нечто куда более интересное. В слое толщиной менее метра сконцентрировалось все – от Великой Отечественной до позднего средневековья.

Пока мы беседуем в стороне от раскопа, Кирилл жадно курит. Внизу нельзя – случайно попавший на древнюю органику пепел искажает результаты радиоуглеродного анализа, одного из важнейших методов датировки. Еще более точные результаты у дендрохронологии – анализ спила дерева позволяет установить год, когда оно было срублено. Наибольший простор для дедукции сыщиков от науки дает археологический способ датировки – по найденным артефактам. Если не отыщется таких легких улик, как монеты с известным годом, дату может подсказать любой черепок или бусина – если найти однотипные вещи в датированных материалах других археологических памятников. Некоторые предметы со временем появляются, другие исчезают навсегда.

Моего собеседника то и дело зовут, иногда он извиняется и отбегает в раскоп, чтобы отдать необходимые распоряжения, так что мне становится неловко отвлекать столь занятого человека. Но, глядя на спрессованные в тонком сером слое столетия, я не могу не задать главные вопросы.

– Насколько новгородцы ощущали себя частью Руси?

– Русь чувствовала себя единой, но это была языковая, культурная и религиозная связь. Общерусского патриотизма, приписываемого Александру Невскому, который якобы думал обо всей Руси, вероятно, не было. Нация – понятие Нового времени, а в Средневековье патриотизм ограничивался пределами родной земли. Человек прежде всего был новгородцем или москвичом, и уж затем русским. Не случайно во времена Позднего средневековья спорили, что же является Русью.

В XIV–XV веках Великое княжество Литовское поглотило большую часть земель Киевской Руси, включая сам Киев. Оно, собственно, называлось Великое княжество Литовское и Русское. Большинство жителей в нем были русскими и православными. Еще в начале XVI века они писали о походе москвичей на Смоленск примерно так: «Князь московский Василий, забывши перемирия и присяги свои, до государства Русского войско свое высылал».

В конце XIV века возникает текст, известный как «Список городов русских дальних и ближних». В нем есть не только литовские, но даже волошские и болгарские города. Для автора главным признаком русскости, очевидно, было православие.

– А когда понятие «русский» приобрело современный смысл?

– Этот процесс начался в конце XV века. Тогда Иван III, создатель русского централизованного государства, назвал себя Великим князем всея Руси. Хотя Литва едва ли была с ним согласна. Важнейшим этапом объединения нации была Смута, когда в ходе польской и шведской интервенции русские четко почувствовали как свою общность, так и отличия от соседей.

Мальчик в кепке поднимается из раскопа, балансируя на доске, заменяющей лестницу, и протягивает Кириллу нечто грязное и продолговатое. Тот аккуратно полощет это в ведре, пристально рассматривает и с уверенностью заключает:

– Находка!

На его ладони – почерневший кусок кости с зазубринами.

– Что это? – спрашиваю я, но он только пожимает плечами:

– Значительная часть археологических находок неопознаваема. Существуют целые категории – «предмет из черного металла», «предмет деревянный»… Но мы их все равно обязательно берем, поскольку, может быть, завтра специалист разберется. Такие случаи нередки. Много лет в Новгороде находили деревянные круглые коробочки с бортиками. То крышечками их считали, то футлярами. Пока не удалось показать на европейских аналогах, что это оправы от зеркальца. Внутрь клали тонкую фольгу и заливали стеклом, они производились в Европе и экспортировались в Новгород. Узбек в широкополой шляпе выносит из раскопа ржавый снаряд. Такие здесь – не редкость: с 1941 по 1943 год Старая Русса была на линии фронта. Война больно ударила по археологии – начатые в 1939 году раскопки так и не завершились, найденные реликвии погибли. Исследования возобновились лишь в шестидесятых.

– Археология – это не Индиана Джонс и Лара Крофт, – улыбается Кирилл. – Это тонкий кропотливый труд и огромная ответственность. Наша наука – разрушающая. Остатки города в этом раскопе погибли, их больше не будет. Поэтому мы не гоняемся за реликвиями, даже самыми яркими. Наша цель – знания. Любое пятно фотографируется, рисуется, записывается. Уничтожая, мы переводим объект из вещественной формы в текстовую. Этап охоты за вещами кончился более ста