Маршал Победы Жуков - Сергей Анатольевич Жевалов

а не проще было бы в целях экономии времени подать из Генерального штаба короткий обусловленный сигнал, приняв который, командование округа могло бы приказать войскам столь же коротко: ввести в действие “КОВО-41” (так назывался у нас план прикрытия государственной границы). Все это заняло бы не более 15–20 минут.

По-видимому, в Москве на это не решились. Ведь сигнал о вводе в действие плана прикрытия означал бы не только подъем всех войск по боевой тревоге и вывод их на намеченные рубежи, но и проведение мобилизации на всей территории округа»[156].

На странице 168-й заламаншский «исследователь» вопрошает:

«Так были ли у Красной Армии планы войны? Были. Маршал Советского Союза А.М. Василевский объясняет:

Разумеется, оперативные планы имелись, и весьма подробно разработанные, точно так же, как и мобилизационные планы. Мобилизационные планы были доведены до каждой части буквально, включая самые второстепенные тыловые части, вроде каких-нибудь тыловых складов и хозяйственных команд… Беда не в отсутствии у нас оперативных планов, а в невозможности их выполнить в той обстановке, которая сложилась».

Генерал-полковник Болдин И.В. (22 июня 1941 года он был генерал-лейтенантом, заместителем командующего Западным особым военным округом генерала армии Павлова Д.Г.) свидетельствует, что Красная Армия в первые дни войны пыталась действовать по разработанным перед войной планам прикрытия государственной границы:

«Наконец из Москвы поступил приказ немедленно ввести в действие “красный пакет”, содержавший план прикрытия государственной границы. Но было уже поздно. В третьей и четвертой армиях приказ успели расшифровать только частично, а в десятой взялись за это, когда фашисты уже развернули широкие военные действия.

Замечу, кстати, что и этот приказ ограничивал наши ответные меры и заканчивался такими строками: “Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить”. Но о каком прикрытии государственной границы могла идти речь, когда на ряде направлений враг уже глубоко вклинился на нашу территорию!

Захожу к Павлову, передаю содержание моего последнего разговора с наркомом обороны. Сообщаю, что С.К. Тимошенко разрешил мне вылететь в Белосток. Прощаюсь и стремглав бегу к машине»[157].

На 169-й странице «лишь скромный собиратель цитат»[158] пишет:

«Но Жуков не спешил. Вот его рассказ:

И вот поймите наше с Тимошенко состояние. С одной стороны, тревога грызла души, так как видели по докладам из округов, что противник занимает исходное положение для вторжения, а наши войска из-за упорства Сталина не приведены в готовность, с другой же – сохранялась все еще, пусть и небольшая, вера в способность Сталина избежать войны в 1941 году. В таком состоянии мы находились до вечера 21 июня, пока сообщения немецких перебежчиков окончательно не развеяли эту иллюзию.

Итак, вечером 21 июня 1941 года у Жукова больше не было иллюзий. Он понял: это война!

Если понял, то почему не ввел в действие свой план?»

Г.К. Жуков вечером 21 июня 1941 года составил Директиву № 1, в которой приказал: занять огневые точки УРов на государственной границе, рассредоточить и замаскировать всю авиацию, все войска привести в боевую готовность, рассредоточить и замаскировать их, привести в боевую готовность противовоздушную оборону страны. Иными словами, всем войскам западных приграничных округов приготовиться к оборонительным действиям:

«Ввиду особой важности привожу эту директиву полностью:

“Военным советам ЛВО, ПрибОВО,

ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

Копия: Народному комиссару

Военно-Морского Флота.

1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно её замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко. Жуков.

21.6.41 г.”»[159].

В этой главе мистер Резун снова использует свой излюбленный прием, вместо предъявления неопровержимых доказательств, которых у него нет, он с помощью повторов навязывает свое мнение:

1. Страница 169: «Сегодня становится ясно, что Жуков даже не пытался ввести свой план обороны государства в действие».

2. Второй раз страница 169: «Если понял, то почему не ввел в действие свой план?»

3. В третий раз страница 169: «Что же должен делать Жуков, получая такие сообщения? Ясное дело: вводить в действие план отражения агрессии! Но он упорно этого не делает».

4. Страница 170: «Опубликованы тысячи книг и статей историков и участников войны, и ни один маршал, ни один генерал или адмирал, ни один офицер, ни один историк-исследователь не сообщил о том, что Жуков или кто-то другой приказал ввести в действие заранее разработанные планы и действовать в соответствии с инструкциями, которые хранились в “красных пакетах”».

5. Страница 171: «Когда великий Жуков этим сигналом ввел в действие планы войны? Ответ: никогда».

6. Второй раз страница 171: «Но Жуков сигнала не дал. “Красные пакеты” так и остались в сейфах».

7. Страница 172: «Есть в сейфе “красный пакет”. На вскрытие “красного пакета” требуется разрешение того же Жукова. Но разрешения тоже нет».

Семь раз на четырех страницах заламаншский фальсификатор повторил о том, что приказа на вскрытие «красного пакета» НИКТО не отдавал и НИКТО не получал.

На 170-й странице мистер Резун еще раз повторяет:

«Опубликованы тысячи книг и статей историков и участников войны, и ни один маршал, ни один генерал или адмирал, ни один офицер, ни один историк-исследователь не сообщил о том, что Жуков или кто-то другой приказал ввести в действие заранее разработанные планы и действовать в соответствии с инструкциями, которые хранились в “красных пакетах”. Ни один командующий фронтом, флотом, армией, флотилией, ни один командир корпуса, дивизии, бригады или полка после нападения Германии не получал приказа на вскрытие “красного пакета”».

Маршал Советского Союза Рокоссовский К.К. опровергает выдумки заламаншского мистера и сообщает о том, что приказ на вскрытие «красного пакета» был получен, «красный пакет» был вскрыт, и оборонительная директива была выполнена:

«Около четырех часов утра 22 июня дежурный офицер принес мне телефонограмму из штаба 5-й армии: вскрыть особый секретный оперативный пакет.

Вскрывать его мы имели право только по распоряжению Председателя Совнаркома СССР или Народного комиссара обороны. А тут стояла подпись заместителя