Русский флот до Петра I (1496 – 1696) - Александр Александрович Смирнов

class="p1">На судоверфи в г. Козлове корабелов чиновники заставили, что называется «гнать брак», работать с грубым нарушением технологий обработки материалов. В Кремль, на царское имя написал челобитную донской казак Кирилл Петров, с жалобой на безответственных воевод – начальников. «Велели сооружать наскоро, в мерзлом и сыром лесу (в смысле – из непросушенной, мерзлой древесины) в зимнюю пору в два дня струг. А у нас, Государь, делают недели по две и больше… морские струги делают, Государь, в летнюю пору.» – донской казак фамилий головотяпов благородно не называет в своей челобитной. И поэтому это не донос, а тревога человека, которому за дело, «за державу обидно».

Легко себе представить, как на такое бы сообщение отреагировал Петр 1. Виновные, если бы не были забиты насмерть сразу, в припадке гнева – были бы лишены дворянства, чинов и сосланы в Сибирь или отданы в солдаты. Могло бы не поздоровиться и жалобщику. А вот как отреагировал истинный Государь, а не бомбардир, служивший самому себе под псевдонимом.

Царь Алексей Михайлович прислал из Кремля ответ-наказ. Виновным воеводам предписывалось отстроить новые суда, по качественной технологии, но за счет собственных вотчин (справедливо – растранжирил казенные деньги – верни свои личные). Донскому казаку Петрову было объявлено «Государево благоволение» (то есть, объявлена благодарность от Высочайшего имени). Правда, в будущем царь, уже не доверяя отечественным воеводам-разгильдяям, приказывал отбирать строевой корабельный лес в Вяземских лесах голландскому подполковнику кораблестроения Старку (возможно, что предок известного адмирала российского императорского флота в начале ХХ века Старка). Со строгим наказом: «чтоб корабельное дело не стояло».

Оно и так двигалось в Московской Руси хорошо, поэтому вскоре занялись постройкой более крупных кораблей, чем весельные струги.

14 сентября 1667 года заложили морской корабль крупного тоннажа (если угодно, еще одна дата, претендующая на титул дня рождения российского флота). 17 февраля 1668 года в придачу заложили еще один корабль и яхту. Она, кстати, была далеко не прогулочной. Имела осадку 5 футов, два якоря. И вооружена была не слабо: 6 – однофунтовых орудий (то есть ядро орудия весило 1 фунт), боезапас гранат – 900 штук. На освободившемся стапеле стали закладывать киль и шпангоуты второй, однотипной яхты.

26 мая 1668 года дворянин Полуэктов доложил в Кремль, что первый корабль уже спущен на воду, а яхта доделывается (в июле, спустили и второй). На первом вырезали из дерева и покрыли сусальным золотом изображения орла, льва и царской короны. Лето прошло в достроечных работах, а 8 ноября судно отбуксировали на зимнюю стоянку в Нижний Новгород. Кстати, в сентябре 1668 года были спущены еще один корабль, два шлюпа, и бот (итого 5 вымпелов, целый отряд «дедушек русского флота»). Кстати, еще раз о «морских судах быть»… сколько конкретно денег в октябре 1696 года Боярская Дума «отвалила» Петру 1 на флот – известно смутно. А смета 1668 года точна: новые корабли обошлась казне царской в 9000 тысяч рублей.

Как раз царским Указом от 17 ноября 1668 года все кораблестроение и мореплавание перешло в ведение Посольского приказа (откуда перешло – ниже). То есть, министерство иностранных дел совмещало функции и морского министерства. Так сказать, Главного штаба, как военного, так и торгового флота.

А три дня спустя в Москву прибыл Давид фон Бутлер с 13 голландскими кораблестроителями и моряками. Роковое число оказалось счастливым и для племянника основателя русской почты и для русского флота. Ветеран плаваний в Индию и в Америку был инициативен, наблюдателен, профессионален, умен. Освоился в новом царстве быстро. И быстро смекнул, где у него «тонко».

«Рвалось» у московитов в низовьях Волги и на Каспии. Разорительными были буйства казачьей голытьбы на морских торговых путях. Требовалось грозное противодействие.

Уже через две недели после прибытия в Москву, фон Бутлер отправил челобитную в «морское министерство» – в Посольский Приказ с предложением о постройке 36-весельной галеры венецианского образца и 20-весельной баркентины, вооруженных 7 –1-фунтовыми орудиями. Ордин – Нащокин, ведавший Посольским приказом и одновременно строением флота, к инициативе отнесся благожелательно.

В 1667 году Лаврентий Афанасьевич представил царю план строительства и развертывания ВМФ для Каспийского моря. План был одобрен 19 июня того же года царь «указал для посылок из Астрахани на Хвалынском (то есть – Каспийском) море делать корабли в Коломенском уезде в селе Дединово».

Правда, для начала командировал деятельного капитана в Нижний Новгород – проинспектировать зимнее хранение новеньких кораблей, включая «Орел». Бутлер вернулся довольный состоянием кораблей, а кремлевское начальство осталось довольным им. Постройка галеры по венецианскому образцу началась. 24 апреля 1669 года она была спущена вниз по Волге. Царь повелел: «Кораблю, который в селе Дединово сделан вновь… прозвище дать «Орел»». Уже через год – в апреле 1670 года он поднимал паруса. Его командиром стал голландский мореплаватель фон Бутлер!

Кстати, знаете когда, кем и для чего именно был на Руси учрежден корабельный русский военно-морской флаг?

Еще летом 1667 года фон Сведен (командир строящегося «Орла») направил царю челобитную – разъяснение какой и для чего его кораблю потребен: «Роспись, что еще надобно и корабельному строению, опречь того, что ныне куплено за морем… а цветами те киндяки как Великий государь укажет, только на кораблях бывает, какого государства бывает знамя…а на тех знаменах писать, что Великий Государь укажет.» Что бы царю было из чего выбирать, для него подготовили в 1667 году справку «Писание о значении знак и знамен, и прапоров», в которой содержались цветные рисунки и описание военно-морских флагов европейских государств существовавших на тот период времени.

Почти год отец еще не родившегося Петра 1-го выбирал цвет и рисунок кормового флага для кораблей своего военно-морского флота.

9 апреля 1668 года царь Алексей Михайлович повелел главе Сибирского Приказа для этой цели «прислать из меновых товаров 310 аршин киндяков, да 150 аршин тафт черевчатых (то есть красных), белых и лазоревых (голубых) корабельному делу на знамена и яловички (флаг-вымпелы. – примеч. А. Смирнова) к корабельному строению киндяки и тафту (название сортов материи) червчатую, белую и лазоревую».

Спустя год – 24 апреля 1669 года был издан царский Указ, который тоже можно считать датой учреждения военно-морского флага русского флота. Вот его текст: «Кораблю, который в селе Дединово сделан, вновь прозвание сделать «Орел» и поставить на носу и корме по орлу, и на знамени и на яловичках нашивать орлы же». Летом того же года взвился русский кормовой корабельный флаг (см. рисунок. – примеч. А. Смирнова) учрежденный для «Орла». Он представлял для себя прямоугольное полотнище из трех горизонтальных полос –