Русский флот до Петра I (1496 – 1696) - Александр Александрович Смирнов

Крупным центром судостроения стало село Дединово, что в 25 верстах от Коломны. Избы его стояли на левом берегу Оки у слияния ее с рекой Москвой. Село это было дворцовое, царское. То есть принадлежало двору московского царя, по современному говоря – Управлению администрации Президента. Видимо, это была одна из причин закладки в нем судоверфи.

Но главное отличие политики русского судостроения середины XVII-го века от «петровского» периода – это принцип кадровой политики. Государь, повелевая воеводе коломенскому Кутузову (уж не предок ли знаменитому фельдмаршалу?) освоить 1000 рублей из казны для закладки судоверфи, особо предупредил, что бы «в неволю никого не нудить». Высокой платой старались привлечь рыбаков, жителей прибрежных уездов, донских казаков – корабелов. Прибыли и голландцы. Из Амстердама приплыл капитан фон Гельмант, привезя с собой корабельного инженера Вемина, морского врача Шака, переводчиков-иностранцев Шкремса и Кастера (у Петра 1 русские – хозяева в России, учили иностранный язык, а не иностранные гости – русский). Начальником судоверфи в Дединово был назначен голландский полковник Буковен, главным инженером – голландец Гельт. И они, и их земляки честно и грамотно служили новому Отечеству!

Для развития русского кораблестроения вербовкой специалистов в Европе занимался голландец фон Сведен – доверенное лицо Кремля (в Московии он зарекомендовал себя тем, что основал почту). Фон Сведен свои обязанности, исполнял ответственно и серьезно, это не маскарадный «генерал-адмирал» Лефорт. Он нанял на службу московскому царю 5 инженеров-кораблестроителей и 4-х морских капитанов. Среди них выделялся его племянник – Давид фон Бутлер. Родственный «блат» для России оказался очень полезным. Фон Бутлер – полиглот, свободно владел несколькими европейскими языками, быстро выучил и русский. И был профессионалом мореплавания высшего класса, не раз водил капитаном океанские корабли в Америку и в Индию (в настоящую – в Индийском океане). Он подался на уговоры дяди – убедившего его в возможности построить военно-морскую карьеру в Московии. Фон Бутлер прибыл в Москву 20 ноября 1668 года с набором навигационных инструментов и рулоном морских карт. (Архивы сохранили прелюбопытное свидетельство. После первого знакомства голландских моряков с Государем и за день до второго им были посланы яства с царского стола. Меню характерное! Закуска: два калача крупичетых по два лопатки калач, 2 калача толченных, 40 хлебов ситных двуденежных, 40 саек двуденежных, 3 барана живых, полстяга (честно, не знаю сколько это в кг. – А. Смирнов) говядины, 3 гуся, 3 утят, 3 тетерева, 10 кур, 2 зайца, 100 яиц, 10 фунтов коровьего масла. И было что закусывать! 3 кружки вина двойного (то есть спирт двойной очистки, а кружки были, надо полагать, не чайные), ведро меду вишневого, ведро меду малинового, ведро меду обарного, 2 ведра меду паточного, 5 ведер меду цеженного, 5 ведер пива ячневого, ведро вина, 7 ведер пива. Итого 23 ведра крепкого меда, пива и еще 3 кружки вина! Хорошо посидели морячки! Не зря царь-батюшка послал угощение за день до вторичного визита и включил в меню 12 ведер пива – что бы осталось время прийти в себя. И сколько литров булькало в каждом царском ведерке, интересно?).

И он сделал в Москве флотскую карьеру, задолго до царствования Петра 1 дослужившись до чина «кормщика – генерала» (что-то вроде генерала корпуса флотских штурманов). Фон Бутлер остался в России навсегда, приняв московское подданство, пустив в Московии корни, оставив в ней потомство (Знаменитый русский химик Бутлеров – его потомок, а по нему и потомок основателя русской почты. Вот и не верь после этого в генетическую память. Кстати, внук химика – Георгий Михайлович – поручик Лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады, Георгиевский кавалер в первую мировую. Участник «Ледяного похода» Белой гвардии в 1918 году. После гражданской войны капитан «белой» армии Бутлеров покинул Россию. Скончался полковником армии Парагвая. Словно род голландцев Бутлеров, пройдя по векам, вернулся из Московии обратно. – примеч. А.С.) Видимо, первому фон Бутлеру в Москве понравилось еще и оттого, что ему положили хорошее жалованье – 100 рублей в год, по тем временам очень прилично (эти деньги он отработает, но об этом чуть ниже).

Кстати, во времена царя Алексея Михайловича один русский рубль на Амстердамской бирже и в Стокгольме и в Копенгагене и в Лондоне был равен одному гульдену. Московия еще до рождения Петра и до «влезания в окно Европы», была полноправным членом европейской финансово-денежной системы. Впрочем, иначе и быть не могло, как же тогда производилась уплата торговых пошлин, велись расчеты с коммерческими партнерами? Это для практически неграмотного младшего сынка царя все было в диковинку, но не для тертых русских купцов.

Не обижали деньгами и других коллег фон Бутлера прибывших с ним. Голландский корабельщик (то есть производственный мастер) получал из государевой казны жалованье в 80 рублей (гульденов). Голландский плотник Виллим – имел оклад в 65 рублей. Капитаны судов имели меньшее жалованье, но, видимо, оттого, что получали процент от стоимости перевезенных на их судах товаров. Братья – капитаны фон Стреки – получали по 30 рублей в год. Начальником всей судоверфи в Дединове стал голландский полковник фон Буковен. Он приехал в Россию в 1647 году по набору боярина Милославского, как знаток корабельного дела и русского языка. Вообще, в списках царевых кораблестроителей в 30-80-х годах XVII-го века числятся десятки голландских и иных иностранных фамилий. Часто с благородно-дворянской приставкой «фон» – отпрыски именитых родов считали за честь служить русскому царю. Среди работников судоверфи в Дединове числилось 30 плотников, 4 инженера, заведующий кузницей и 4 специалиста по корабельной артиллерии – это все иностранцы. Они получали хорошие деньги, но никому в голову не приходило считать их выше русских коллег. А иностранные аристократы Императора Петра на дуэль бы вызвали, узнай, что они, по его мнению, предложили свои дворянские шпаги «животным», которых еще «не переделали в людей». На верфь Московского царства добровольно шли и донские казаки – представители народа гордого, оскорбительного отношения к себе не позволяющие. История сохранила имена бригадиров команд казачьих кораблестроителей: Лукьян Высоцкий, Григорий Кириллов, Никита Яковлев. Донские казаки – народ морской, корабельное дело не хуже голландцев знали.

А по сезонному найму на постройке кораблей в Дединове трудились вольные «охочие люди» из 41 уезда Московской Руси. Вот где был «Россия молодая», вот где был прогресс русского народа! Бород с кровью не рвали, кафтаны носили, голландских трубок не курили, ром не пили, Патриарха почитали и Богу молились. И не ленились! Без императорской палки строили корабли