Развод. Ты всё испортил! - Аника Зарян

Закупаюсь продуктами в ближайшем магазине, чтобы дома была еда.

Чувствую, что устала от суеты этого бесконечного дня. Хочу успокоиться, перегрузиться... И я с удовольствием понимаю, что знаю, куда мне хочется. В свое, как сейчас модно говорить, место силы.

Паркуюсь у широких стеклянных дверей, над которыми в скором времени появится вывеска с названием центра поддержки, открытие которого оказалось довольно затратным делом с точки зрения инвестиций. Да, юридически пока ничего не оформлено, но я займусь этим в ближайшие дни. Пока большую часть финансовых вложений временно взяла на себя Ира, у которой есть стабильная финансовая подушка, но мы договорились, что будем постепенно закрывать этот долг перед ней по мере того, как центр начнет работать. Мы – это я и Катя. С досадой отмечаю, что я бы могла сразу закрыть свою часть, если бы не развод и раздел имущества.

Что же касается Оли и Светы – они решили пока не уходить с нынешних мест, а работу в центре совмещать.

Открываю дверь своим экземпляром ключей и застываю на пороге. Внутри светло и пахнет краской и свежей штукатуркой. А в глаза сразу бросается выведенный на стене логотип будущего центра – тонкая линия женского профиля, переходящая в название, которое было утверждено нами единогласно.

«Вместе»

Потому что только вместе с тем, кто тебя понимает, можно найти в себе силы бороться, когда весь мир против.

- Очень красиво. – раздается за спиной.

- Ты? – произношу машинально, хотя сразу узнаю этот голос.

Артём стоит позади. В руках большая коробка.

- Буклеты готовы, решил сам за ними заехать, – говорит так непринужденно, будто он – часть команды нашего центра.

Несмотря на то, что это не так, он с первого дня взялся помогать нам. И советом, и делом, и всякими приятностями... Несколько дней назад даже принес набор для чаепития.

И чем дальше, тем привычнее мне его присутствие рядом. А у Иры чем дальше, тем ярче сияют глаза особым, манящим, безмятежным светом. Видно, что она влюблена и счастлива.

Придерживаю дверь, пропуская Артёма с ношей вперед. Он ставит коробку с буклетами в угол, где скоро будет возвышаться стойка ресепшена, и, выпрямившись, оттряхивает руки.

Прохожу в комнату, которая скоро станет кабинетом Кати, а пока выполняет роль и кухни, и моего кабинета, потому что только в ней уже есть стол, кресло, электрический чайник и новый двухстворчатый шкаф для документации и личных дел.

Артём следует за мной.

- Ты напряжена, – отмечает он.

И как ему это удается? Сразу понимать, что со мной происходит? Что тогда, в баре, что сейчас...

- Сегодня был суд. – отвечаю на непрозвучавший вопрос и уточняю: – Первое заседание.

Открываю дверцу шкафа, достаю сахар, заварочный чайник, чай с бергамотом и два одноразовых стакана для горячих напитков. Включаю чайник.

- Плавали, знаем, – говорит он серьезно.

- Ты был женат? – вспоминаю его слова в день нашей случайной встречи в ресторане вместе с Анатолием Вадимовичем.

- Был, – подтверждает он легким кивком, но видно, что не горит желанием говорить об этом. – Давно и недолго.

Чайник наконец закипает. Заливаю кипяток в заварочный чайник.

Комната сразу заполняется ароматом бергамота – терпким, с горчинкой.

- Люблю его за стойкость. – отмечает Артём, наблюдая за моими действиями. – Даже если перезаваришь – вкус не испортится.

Киваю рассеянно.

- А дети есть? – Жду, пока чаинки раскроются.

- Есть сын. – в его голосе чувствуется одновременно гордость и тревога. – Ему сейчас двенадцать. Сложный возраст, конечно. А тебе это предстоит в двойном объеме и одновременно.

- Мои уже сейчас не дают расслабиться, – признаюсь, распределяя заварку по стаканам.

- А сюда ты пришла, чтобы расслабиться?

- Сама не знаю, если честно, – заливаю кипяток в стаканы, ставлю чайник обратно, придвигаю поближе к нему его чай. – Не могу себе места найти.

Беру в руки свой, чтобы пригубить, морщусь и тут же возвращаю обратно. Слишком горячий. Артём почему-то к своему чаю даже не притрагивается.

- Не бойся, всё будет хорошо, – произносит он низким, грудным голосом. Таким же, как тогда, на парковке бара, когда он сказал «мне не всё равно», мягко удерживая меня за плечи.

Мы стоим напротив друг друга. Он – прижавшись спиной к дверному косяку. Я – в двух шагах от него, рядом со столом. И хоть мы знакомы уже четвертый месяц, я будто впервые по-настоящему смотрю на него. Высокого, хорошо сложенного – видно, что он следит за собой, с аккуратно уложенными набок волосами цвета каштана, четкой линией скул, теплым взглядом светло-карих глаз с неглубокими лучиками морщин вокруг них, твердой линией губ, будто застывших у ухмылке.

- Я всегда рядом, если что.

- Что ты... – хочу спросить «имеешь в виду», но замираю по его пристальным взором. Цепким, жаждущим, тягучим.

- Я с тобой, Ксюша.

Он порывистым шагом преодолевает и без того небольшое расстояние между нами, останавливается.

Невесомо проводит тыльной стороной пальцев по моей щеке. И неожиданно для самой себя, я не пугаюсь этой волнующей близости. Меня не прошибает током, не отбрасывает от него, нет. Мне становится спокойно, легко. Так легко, как давно не было. Мне хорошо.

«Может быть, это знак?»

Меня снова накрывает волной воспоминаний и ощущений: как он бережно несет меня на руках к своей машине, как выступает против взбешенного Карена, как улыбается, увидев меня у лифта, как с тревогой наблюдает за медсестрой, которая измеряет мое давление после обморока. И каждый раз буря отступает перед безмятежным спокойствием его цепких глаз.

«Мне не всё равно».

Его тягучий, неторопливый взгляд блуждает по моему лицу, задерживается на несколько секунд на губах, медленно скользит вверх и встречается с моим – растерянным и взволнованным одновременно.

И что-то в этом взгляде заставляет меня очнуться от морока: ни один мужчина не смотрел на меня так, кроме мужа. И стоит мне подумать о муже, как спокойствие растворяется, и на его место возвращается щемящая тревога и... Злость. Нет, ярость!

Он такой же, как Карен.

Предатель, обманщик.

Изменник!

Я отскакиваю от него, как от открытого огня, пячусь к ближайшей стене, выставляю вперед указательный палец и с нескрываемым возмущением произношу уже вслух:

- Ты такой же!

Вижу, как резко меняется выражение его глаз. Он непонимающе щурится, но не говорит ни слова. Зато меня уже не остановить, и