Лаванда и старинные кружева - Миртл Рид

Хепси с изумленно разинутым ртом так и стояла в гостиной, и Рут выпало удовольствие увидеть, каким взглядом миссис Болл наградила забывшую свое место горничную. Внешне тетя оставалась спокойной, лишь в глазах мелькнуло такое раздражение, что Хепси мгновенно поняла: она здесь лишняя, – и, покраснев, удалилась на кухню. Рут впервые видела такое поведение служанки.

– Посиди здесь, Джеймс, – распорядилась миссис Болл. – Я пока переложу свои вещи.

Вишни на ее черной соломенной шляпке покачивались на стебельках, и Рут с восторгом за ними наблюдала.

– Я перенесу свои вещи из южной комнаты, тетушка, – поспешно предложила она.

– Вот еще, глупости, – последовал неожиданный ответ. – Это комната для гостей. Останешься в ней, пока живешь в этом доме.

И тетя Джейн зашагала вверх по лестнице. Потом ее легкие шаги раздались над головой. Не зная, о чем разговаривать с новоиспеченным дядей, Рут сидела в неловком молчании. Мистер Болл рассеянно крутил большими пальцами.

– Вы… проделали долгий путь, верно? – поинтересовалась она.

– Да, мэм, долгий. – Только сейчас, казалось, он впервые по-настоящему взглянул на нее, и на его лице появилось благожелательное выражение. – У вас прелестные волосы, племянница Рут, – восхищенно заметил Джеймс. – А миссис Болл теперь носит накладную челку.

В этот момент вернулась хозяйка дома, фальшивая челка которой слегка съехала набок.

– Я просто хотел сказать, – продолжил мистер Болл, – что наша племянница – очаровательная женщина.

– Она тебе не настоящая родственница, а просто племянница по браку, – возразила его супруга.

– Племянница по браку – уже родственница, – не согласился мистер Болл. – Я просто заметил, что она – очаровательная женщина.

– Без сомнений. Похожа на свою маму. – Тетя Джейн посмотрела на Рут, судя по всему сожалея о судьбе сестры, которая безрассудно последовала велениям сердца и умерла, не получив прощения семьи.

– Почему вы не предупредили о своем приезде, тетя Джейн? – спросила Рут. – Я каждый день ждала от вас писем. Думала, вы не вернетесь раньше октября.

– Надеюсь, я все-таки желанный гость в собственном доме, – с прохладой в голосе ответила хозяйка.

– Конечно, тетя… Надеюсь, вы хорошо провели время.

– Великолепно. Правда, Джеймс? У нас был медовый месяц.

– Да, мэм, медовый месяц. Мы путешествовали по незнакомым землям и бескрайним водным просторам. По пути сюда у миссис Болл случилась ужасная морская болезнь.

– По сути, мы не совсем женаты, – призналась тетя Джейн. – Нас обвенчал языческий священник в языческой стране, и по закону этот брак не имеет силы. Но мы решили, что на время сойдет и так. А уж по возвращении сюда нас обвенчает служитель Евангелия. Верно, Джеймс?

– Брак есть брак, – ровным голосом заметил он. – И все же здесь мы проведем положенную церемонию.

– У меня ведь есть свадебное платье, – продолжила тетя Джейн, – которое я никогда не надевала. Прекрасный наряд, отделанный жемчугом. – Рут внезапно ощутила угрызения совести. – И я намерена венчаться в нем. Устроим скромную церемонию, ты и Хепси станете свидетелями.

– Как романтично, тетушка!

– В каком-то смысле, – вставил мистер Болл. – А в каком-то – нет.

– Да, Рут, – продолжила тетя Джейн, как будто ее не прерывали. – Это романтично… очень романтично, – повторила она, и суровые черты ее лица разгладились. – Мы заключили помолвку больше тридцати пяти лет назад. Потом Джеймс ушел в море, чтобы заработать состояние и обеспечить мне роскошную жизнь. Все это изложено в хранящихся наверху письмах. То прекрасные письма, Рут, и мне даже пришло в голову, что ты могла бы сделать книгу из писем Джеймса. Ты ведь пишешь?

– Да, тетя, пишу для газет. Однако книг я никогда не писала.

– Прежде, может, и не писала, но здесь найдется весь нужный материал. Необходимо только его переписать. Думаю, там больше сотни писем.

– Тетя, – возразила Рут, борясь с волнением, – я ведь не писала эти письма, поэтому не смогу поставить на обложку книги свое имя.

– Почему нет?

– Потому что так будет нечестно, – пояснила Рут, пытаясь придумать подходящее оправдание. – Человек, написавший эти письма, имеет право на признание его заслуг… и денежное вознаграждение, – оптимистично добавила она.

– А ведь правда. Слышишь, Джеймс? Это твоя книга. «Любовные письма моряка» за авторством Джеймса, а в посвящении на первой странице указано: «Моей нежно любимой супруге Джейн Болл, в девичестве Джейн Хэтэуэй». Это будет прекрасно. Правда, Джеймс?

– Да, мэм. Вне всяких сомнений.

– Ты помнишь, Джеймс, как долбил резцом по статуе мужчины на надгробии возле Риджа, вырезая наши имена на твердом граните?

– Точно, я и забыл… А как ты умудрилась запомнить?

– Просто ты тогда потерял резец, и с тех пор тот мужчина с надгробия не дает мне спокойно жить. Я отвезу тебя туда. Правда, придется взбираться наверх, и хотя мы не так молоды, как раньше, нам это не повредит. Ты заявил мне тогда: «Дорогая Джейн, я буду любить тебя до тех пор, пока эти буквы остаются высечены на незыблемой скале». Ну, они все еще там.

– Вообще-то я тоже здесь, – заметил мистер Болл, похоже уловив скрытый упрек. – Я всегда отлично управлялся с резцом.

– А потом, Рут, нужно дописать этому роману счастливую концовку. Если ты сама не сумеешь подобрать нужный слог, мы с Джеймсом поможем; он всегда был мастер писать. Нужно рассказать, как он тяжело трудился долгие годы, вопреки всему надеясь на благосклонность судьбы. Больше тридцати лет он не решался написать своей возлюбленной ни строчки, поскольку чувствовал, что недостоин ее. Она же преданно ждала его дома и, отказав десяткам претендентов, что далось весьма нелегко, в конце концов отправилась в далекие края и разыскала своего бывшего возлюбленного. Он держал магазин в языческой стране, где восстанавливался после бедствий, постигших его на море, и неуклонно сопротивлялся обольстительным языческим женщинам, пытавшимся обратить его в свою веру. И хотя она держалась очень робко и едва решалась заговорить, ей удалось донести до него мысль о желании снова быть вместе. И тогда они вдвоем вернулись домой и жили долго и счастливо. Скажи, все так и было, Джеймс?

– Да, мэм. Разве что на море не случилось никаких особых бедствий, а те языческие женщины не прибегали к обольщению. Они вели себя очень любезно со стариком, благослови Господь их юные сердца. – Однако мистер Болл, кажется, быстро осознал, что не стоило противоречить жене, поэтому торопливо продолжил: – А здесь ничего не изменилось, Джейн. На этом же диване с обивкой из волосяной ткани мы обычно сидели воскресными вечерами после собраний. И венки из волос на месте. Тот, что с красной розой, сделан из моих волос, с белой розой – из локонов твоей бабушки с отцовской стороны, а этот, с