Опричнина Ивана Грозного. Что это было? - Сергей Владимирович Бахрушин

На Воздвиженке, против стен Кремля, на месте двора кн. М. Черкасского, был построен Опричный дворец, подробное описание которого дает Штаден. Вокруг дворца были расположены различные службы, погребы, ледники, поварни, сушила, конюшни и т. п., а далее дворы опричников разных чинов. Вся территория, отведенная под Опричный дворец (служебные постройки и дворы опричников), была обнесена крепкой стеной. В этом дворце останавливался обыкновенно царь, приезжая из Александровой слободы.

Первые жертвы опричнины

Официальный летописец непосредственно после изложения указа об опричнине писал: «Тоя же зимы, февраля месяца, повеле царь и великий князь казнити смертною казнию за великие их изменные дела боярина князя Олександра Борисовича Горбатова да сына его князя Петра, да околничего Петра Петрова сына Головина, да князя Ивана княж Иванова сына Сухово-Кашина, да князя Дмитрея княж Ондреева сына Шевырева. Бояр же князя Ивана Куракина, князя Дмитрея Немово повеле в черньцы постригай. А дворяне и дети боярские, которые дошли до государьские опалы, и на тех опалу свою клал и животы их имал на себя, а иных сослал в вотчину свою в Казань на житье с женами и с детми».

Конечно, допустимо предположить, что летописец, компилируя известия, не придавал значения их точной датировке, но если не делать подобных предположений, приходится прийти к заключению, что царь, дав свой ультимативный указ об Опричном дворе, не поехал в Москву, а предпочел произвести первые расправы со своими противниками по заранее составленным проскрипционным спискам, оставаясь в Александровой слободе.

Сообщаемый летописью список первых жертв или неполон, или в ближайшие последующие дни были казнены еще и другие лица, о которых летописец не нашел нужным распространяться. Так, из вкладной книги Троицкого Сергиева монастыря известно, что 12 февраля царь прислал в монастырь по душе кн. Александра Горбатова 200 руб., а 14 марта прислал по кн. Петре Ивановиче Горенском 50 руб.

Обвинение в «великих» или просто в «изменных» делах настолько трафаретно и неопределенно, что ровно ничего не говорит; приходится в различных источниках собирать отрывочные, неясные и случайные указания, чтобы найти какой-нибудь смысл в этом кровавом сумбуре.

Александр Борисович Горбатов [Суздальский] по своему происхождению, родственным связям и служебной карьере принадлежал к самой верхушке боярства и царской родне. Он начал служить, когда Иван едва вышел из младенчества. В 1538 г. он был уже воеводой сторожевого полка в Коломне; после этого принимал участие почти во всех значительных походах и прославился как выдающийся воевода. В Казанском походе и при взятии Казани Александр Борисович был одним из главных военачальников. По мнению Курбского, он был «глубокого разума и искусный зело в военных вещах». После 1553 г. он не принимал участия в походах и большей частью оставался в Москве. Боярство он получил в 1544 г., но ни до этого, ни позже не принимал участия в борьбе боярских партий в годы малолетства Ивана.

Пыточный застенок в Москве в XVI веке. Художник А.М. Васнецов

Одновременно с кн. Александром Горбатовым был казнен его единственный сын Петр. По словам Курбского, Петр был «в первом цвете возраста, аки в семнадцати летех». Это показание Курбского подтверждается тем, что Петр упоминается в разрядах в полоцком походе 1563 г. как рында у царя, а известно, что юноша, достигший пятнадцати лет, считался «поспевшим в службу», и в рындах обыкновенно начинала служить молодежь знатных родов.

Едва ли можно оспаривать, что не участие в «великой измене» отца привело юношу кн. Петра на плаху. По тогдашним понятиям об устроении душ предков в загробной жизни, культ предков был священным долгом старшего представителя рода из числа живущих. Поэтому пресечение рода считалось само по себе большим бедствием. Курбский не раз с большим негодованием говорит, что Иван уничтожал иногда людей «всеродне», т. е. с женами и ни в чем не повинными малолетними детьми. Говоря так, Курбский имел в виду не простую жестокость царя, а указанные представления самого Ивана и его современников относительно культа предков и осуждал подобные действия Ивана как квалифицированный терроризм.

Со смертью единственного сына душа кн. Александра оставалась без поминания, а культ всех его предков – без обслуживания. Это должно было произвести соответствующее впечатление на всех возможных и будущих «изменников». Но поскольку Иван был в двукратном свойстве лично с кн. Александром, он счел обязанностью христианина отдать последний долг своему родственнику, оставшемуся без потомства, и послал 12 февраля по его душе в Троицкий монастырь 200 руб. Это не портило эффекта казни, так как об этом добром поступке царя было известно только троицким монахам.

Опричнина и оборона государства

При учреждении опричнины царь отобрал в свой двор 1000 чел., а для того чтобы обеспечить поместьями «с одного», т. е. вместе, а не чересполосно с другими помещиками и вотчинниками, взял несколько уездов. Чтобы учесть, хотя бы приблизительно, какое количество земских нужно было выселить, чтобы поместить 1000 опричников, следует иметь в виду следующее.

В середине XVI в… большинство служилых людей несло службу не с вотчин, а с поместий. Если у кого-нибудь были еще остатки старых вотчин, то их было недостаточно, чтобы нести службу, тем более что эти вотчины были раздроблены между множеством сонаследников. Но и поместная система так быстро распространялась, что не хватало свободных земель для испомещения полностью по окладам. Поэтому, как правило, помещик этого времени владел участком земли не в полный оклад его.

Затем можно высказать более чем вероятное предположение, что опричники были обеспечены поместьями лучше земских и, быть может, получали поместья сполна по их окладам. Эти два обстоятельства дают основание полагать, что для испомещения 1000 опричников нужно было выселить и очистить земли значительно большего количества земских. Едва ли будет преувеличением сказать, что нужно было выселить полуторное количество земских, т. е. 1500 чел. Судя по количеству взятых в опричнину уездов и земель, это предположение представляется вполне правдоподобным.

По мере роста опричнины и зачисления в нее ряда крупных уездов, количество опричников возросло до пяти-шести тысяч человек, а количество выселенцев – до семи с половиной – девяти тысяч человек.

* * *

Попробуем представить себе, какие ближайшие последствия это имело для обороны государства. Выселение если и не сопровождалось полным разорением служилого человека, то ставило его в необходимость заводить новое хозяйство в весьма неблагоприятной политической и экономической обстановке. Следует иметь в виду, что выселенцы должны были сами подыскивать свободные земли и в каждом отдельном случае просить об испомещении. По сохранившимся источникам мы знаем, что проходило иногда два – четыре года, прежде чем выселенцу удавалось найти и получить эквивалент отобранных