Россия и мир в 1954 году. Роман-досье в биографиях, фактах, событиях, датах и цифрах - Николай Владимирович Переяслов

1954 году проживало 5–6 миллионов человек. Сюда входят 15 западных районов Оренбургской и 12 районов Самарской области. Кстати, именно через указанные территории протекает река Самара, крупнейший волжский приток этого региона. По сей день талые и дождевые воды приносят в ее русло радиоактивные осадки со всего бассейна, которые затем уносятся вниз по течению. Неудивительно, что на востоке Самарской области, в Борском районе, ныне самый высокий процент лёгочных, аллергических и онкологических заболеваний среди населения.

По данным независимых экспертов, в момент взрыва были уничтожены три окрестные деревеньки – Орловка, Елшанка и Маховка, находившиеся в 5–7 километрах от эпицентра. При этом на месте первых двух остались лишь обугленные головешки, а вот в Маховке, где до 14 сентября насчитывался 161 дом, уцелело около 20 дворов. Затем это село отстроилось почти до прежних размеров. Восстановлена и Елшанка, которую, правда, перенесли на новое место, за 3–4 километра от прежнего, и ныне она существует под названием Елшанка-2. А вот жители бывшей Орловки так и не вернулись на пепелище, и сейчас села с таким названием в районе полигона больше не существует.

Согласно данным, опубликованным в начале 1990-х годов, радиационному воздействию, наряду с Тоцким, в разной степени подверглись ещё семь районов области, где наблюдался рост числа онкологических заболеваний…

Из рассказа Р. В. Леоновой, жительницы села Маховка:

«Нас вывезли в Ивановку. Сказали – на день-два, самое большее – на четыре. Взяли с собой постель, один стол и стулья, чтобы было, где сидеть. Остальное в погребе оставили – нам не говорили, что сгорим. Да ещё скотину взяли, кроме кур и кошек. Вечером в тот же день муж поехал в Маховку смотреть. Никакого оцепления не было, мужа военные подвезли в деревню. Вернулся он как-то сразу весь постаревший. Оказалось, сгорел не только наш дом, но и почти вся деревня. Не сгоревших осталось только десятка два домов, но всё равно жить в них было невозможно: где крышу снесло, где стены вывернуты, или ещё что-то порушено. Тогда нас всех в посёлок Каганович перевезли, там военные нам дома поставили, а про печки забыли. Так всю зиму в одежде и валенках спали. Получили мы и компенсацию за имущество – 300 рублей. А на следующую весну в Маховку переехало несколько семей, стали заново строиться, сажать огороды. Тогда, в пятидесятые, на огородах всё очень хорошо росло, а о радиоактивном заражении овощей мы тогда ничего и не слышали…»

Из вспоминаний В. А. Трунова, жителя села Пронькино, что находилось в 15 километрах от эпицентра:

«На следующий год после взрыва в лесах выросла очень крупная земляника. Мы её ели, потому что нам сказали, что радиоактивность на местности – в пределах допустимого. А до этого, осенью и зимой, из района поражения вывозили дрова для школы – дубы поваленные. Местные жители также их вывозили из леса с разрешения военного лесничества. Разрабатывали этот лесоповал лет пять, потому что там, в лесу, сплошные залежи были. А я помню, что эти дрова в печи горели каким-то странным голубым огнём…»

Ныне независимыми экспертами собрано немало свидетельств о том, что многие жители прилегающих к полигону деревень, не будучи предупреждёнными об испытаниях, тем утром выходили непосредственно в зону поражения для различных сельскохозяйственных работ. Тут были и пастухи с коровами, и крестьяне, занятые покосами, и просто зеваки, не понимавшие, чем им грозит такое любопытство. В итоге, по данным экспертов, не менее 20 человек из числа гражданского населения были сожжены заживо атомным огнём, и официально они были занесены в списки пропавших без вести.

«В 1954 году мне было 30 лет, – вспоминает жительница Самары Ираида Викторовна Залавина, активист общественной организации, объединяющей пострадавших от Тоцкого ядерного взрыва, – мой муж командовал взводом отдельного сапёрного батальона. За несколько часов до взрыва семьи военных на колхозных полуторках вывезли в Сорочинск, за 30 километров от эпицентра.

В момент взрыва я с сыном стояла на улице, покупала ему арбуз. Вдруг горизонт осветило. По всему небу разлилось яркое бело-розовое сияние, на несколько секунд затмившее солнце. Это был страшный, неземной свет. Сын закричал: «Ой, мама, как красиво!» Я же ему в ответ: «Не дай Бог тебе, сынок, ещё когда-нибудь в жизни увидеть такую красоту». Схватила ребёнка и побежала в дом. Успела его посадить спиной к стене, и тут до нас дошла ударная волна. Все окна в доме вылетели вместе с рамами, всю комнату усеяло битым стеклом, и многих людей поранило. Соседке стеклом порезало лицо, она стала кричать. Да не только она – кругом стоял сплошной бабий и детский вопль. Я подумала: «Что же сейчас происходит в зоне взрыва, если такое произошло за 30 километров от эпицентра?..»

Муж Ираиды Залавиной, Александр, принял участие в манёврах сразу же после ядерного взрыва. Его сапёрный взвод создавал проходы в земляных заграждениях, необходимых для выдвижения в сторону эпицентра передовых соединений войск. Тысячи солдат в течение многих часов дышали радиоактивной пылью, поднятой в воздух чудовищной силой взрыва. Затем в течение 10–15 лет подавляющее большинство из них ушли из жизни в молодом возрасте, но с целым букетом болезней. Секретным совместным приказом министерств обороны и здравоохранения врачам категорически запрещалось ставить диагнозы, из которых можно было бы усмотреть хотя бы малейший намёк на действие поражающих факторов ядерного оружия.

Александр Залавин умер в 1971 году от рака. А Ираида Залавина, хотя и является очевидцем испытаний атомной бомбы и страдает целой группой заболеваний внутренних органов, не получила никаких прибавок к своей небольшой пенсии. Её сын Валерий, которому в 1954 году было 11 лет, ныне преподает в одном из вузов и тоже имеет множество болезней, в том числе онкологические.

По опубликованным в последние годы в различных источниках данным независимых исследователей, из 45 тысяч военных, принимавших участие в Тоцких учениях 1954 года, ныне в живых осталось немногим более 2 тысяч человек. Половина из них официально признаны инвалидами первой и второй группы, у 74,5 % выявлены болезни сердечно-сосудистой системы, включая гипертоническую болезнь и церебральный атеросклероз, ещё у 20,5 % – болезни органов пищеварения, а у 4,5 % – злокачественные новообразования и болезни крови.

Эти данные фактически совпадают с результатами японских и английских учёных, занимавшихся обследованием пострадавших при атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки.

Сегодня практически у каждого из ветеранов того давнего секретного испытания насчитывается до полусотни различных диагнозов. Если разобраться, то в 1954 году наши войска участвовали в самой настоящей ядерной войне, разве что – без противника, и