На изломе осени - Дарья Андреевна Кузнецова

— Слушаюсь, моя Королева.

— Приведи собак.

Всадники спустились на землю. Анаит направила коня к черному трухлявому дубу и, спешившись, ожидала помощника. Вскоре он подвел к ней двух свирепых псов. Они истошно лаяли и рвались с цепи. Оскаленные пасти пугали большими острыми клыками, с которых в разные стороны разлеталась слюна. Но стоило Королеве посмотреть им в глаза, как псы заскулили и припали к ее ногам.

Взмахом руки отогнав Алистара, Анаит активировала защитный контур и опустилась на колени.

— Вы самые лучшие гончие, — обратилась она к псам. — Вы способны выследить даже хитрецов, решивших спрятаться в храме божием. Поэтому вам я поручаю найти того, кто до сих пор мне дорог. Однажды я ему не поверила и должна искупить свою вину.

Один из псов потянулся вперед и лизнул руку Королевы. Она потрепала его по загривку, тяжело вздохнула и, прикрыв веки, начала читать заклинание. Не прекращая шептать слова, она убрала правую руку под полу плаща и положила над грудью. Пару мгновений спустя Королева вздрогнула, пошатнулась и вынула на ладони два кровоточащих кусочка плоти.

— Эти частички моего сердца покажут вам Михаэля, расскажут все, что я знаю о нем, что чувствую. Пусть они поведут вас по следу. А нам пора возвращаться.

И Королева скормила свое сердце псам.

Сняв защитный контур, она, не оглядываясь, пошла прочь. Оседлав коня, повелительница направила Дикую охоту в обратный путь. Ей предстоял трудный период ожидания.

***

Охота закончилась, а обязанности остались. После возращения на остров все обитатели несколько дней прославляли свою Королеву: она не только справилась с дарованным ей могуществом, но была беспощадна к грешникам, милосердна к раскаявшимся и бесстрашна перед вечными силами добра и зла.

Часть мертвого войска вернулась в места покоя до следующей охоты. Кто-то остался помогать Королеве вести суд над пойманными жертвами и приводить приговор в исполнение. Анаит не желала отправлять всех скопом в очищающий огонь или в жерло вулкана в центре острова. Ей требовалось разобраться, а заодно занять свой разум чужими проблемами, чтобы притупить боль от воспоминаний о той страшной ночи несколько лет назад.

Остров действительно пытался оберегать свою королеву и укутывал туманом мысли о ненавистном прошлом и порожденную ими ноющую боль, но совсем забыть о возлюбленном не давало сердце, пульсирующее на земле. Днем она просто чувствовала своих верных псов, а ночью, лежа на черных простынях, Анаит могла видеть их глазами и словно шла по следу сама. Мчалась по темному лесу, припадая носом к земле, проходила сквозь крепостные стены городов, выискивая следы присутствия избранника. Но иногда псы уходили со следа, заслышав крики о помощи. Этот зов для них значил одно — сегодня ночью они не останутся голодными, а очередной монстр будет наказан. О, как веселилась Королева каждый раз, когда видела лица этих тварей, возомнивших себя вершителями судеб. Как панический ужас сковывал их сердца и чресла, стоило завидеть оскаленные пасти гончих и светящиеся в темноте желтые глаза. От возмездия не ушел ни один. Только жертвам приходилось потом блокировать воспоминания, чтобы никто не узнал, что псы Дикой охоты бродят по земле и несут смерть. Паника и разборки с послами Света ей ни к чему.

Наконец, после многих месяцев поиска теплой летней ночью псы напали на нужный след. К этому времени Анаит уже знала, что Михаэль еще жив, что не сгинул и не отправился в благословенные чертоги — она изучила списки, добытые Алистаром. Каково же было ее удивление, когда оказалось, что Михаэль поселился в глухом лесу, построив себе на опушке избу. Совпадение или провидение, но его нашли недалеко от того места, где Дикая охота выскочила из коридора между мирами в последний раз.

Сердце ее зашлось, когда псы, укрытые пышным кустарником, дождались появления Михаэля. Он стал еще крупнее — косая сажень в плечах, мощные мышцы перекатывались под смуглой кожей. Любимый выглядел так, будто каждые выходные ходил на дракона с голыми руками. Только между соболиных бровей поселилась хмурая складка, и взгляд он почти не отрывал от земли.

Через неделю караула Михаэль обнаружил наблюдателей. Сначала пытался к ним приблизиться, но псы неизменно убегали. Потом попробовал прикормить, но гончие падалью не питались. Они насыщались страхом жертвы, ужасом тварей, считающих себя людьми, но ведущих в тысячу раз хуже, чем любой из псов Дикой охоты.

Но однажды ночью, когда гончие вышли из своего укрытия, чтобы размяться и проверить территорию, Михаэль смог их подкараулить.

— Не уходите, я только хочу спросить, — негромко произнес грубоватый мужской голос. — Вас ведь послала она? Моя Анаит?

Сердце Королевы от этих слов всполошилось, забилось пойманной птицей. Оно стучало сильнее и сильнее, билось о ребра, разгораясь алым пламенем. Он помнит, он не забыл…

Это волнение передалось и псам: они то припадали на передние лапы, то подпрыгивали, скулили. Сердце Королевы в них запульсировало, наливаясь кровью. Звериные тела словно прошила судорога, они встрепенулись, и из них полился магический свет, прорываясь наружу из груди.

Михаэль, как завороженный, протянул руку, пытаясь коснуться красных лучей.

— Ты сама нашла меня, а я уже отчаялся, — с безумной тоской в голосе прошептал мужчина и упал на колени.

Псы замерли в ожидании команды, но ее не последовало. Королева, будто околдованная, всматривалась в лицо избранника через глаза своих слуг. Она пыталась увидеть, понять, узнать обо всем, что случилось с ним за годы разлуки. А он…

Михаэль припал лбом к морде самого страшного пса и только шептал: «Нашла… Нашла…»

Потом он сел на землю между стражами, поглаживая их обеими руками по загривкам, и стал тихонько рассказывать свою историю. Как он с трудом осознал коварство и обман Селии. Как лежал беспомощный, неспособный ни пошевелиться, ни слова молвить. Как медведем ревел и искал свою Анаит по всем деревням и весям, пока в одной таверне ему не открыли глаза. Он сутки заливал горе от бесплодности поисков, и тут один старец подсказал, что в чародейную ночь многих с собой забрала кавалькада Дикой охоты. Уж мимо одинокой девушки на полночной дороге они бы точно не прошли.

И тогда он стал ждать. Поселился вдали от людей, потому что после пережитого обмана не мог больше жить в деревне. Собирал травы, как учила его когда-то невеста. Мечтал подарить ей охапку любимых растений, когда