Женщины в Средние века - Фрэнсис Гис

После смерти Эсклармонды принадлежавший ей замок Монсегюр в отрогах Пиренеев стал последним опорным пунктом и святилищем гонимых катаров, а в 1243 году подвергся длительной осаде армией крестоносцев. В конце февраля следующего года начались переговоры насчет капитуляции. Католики согласились пощадить защитников крепости при условии, что те отрекутся от своих «заблуждений» и покаются. Упорствующих ждала смерть на костре.

Сдаче замка предшествовало двухнедельное перемирие, во время которого семнадцать членов гарнизона и шесть женщин из их семей приняли посвящение в ранг «совершенных», тем самым подписав себе смертный приговор. Среди этих добровольцев была и Корба де Перейль – жена тогдашнего сеньора Монсегюра. Крестоносцы исполнили свое обещание. Закованных в кандалы катаров (всего более двухсот человек, в том числе немало женщин) они отвели к подножию крепостной горы, заключили в ограду из частокола и там сожгли. После захвата замка остатки укреплений были срыты. Падение Монсегюра явилось для катаров последним ударом, от которого они уже не смогли оправиться. Движение больше не представляло собой сплоченную группу и в начале XIV века было окончательно уничтожено.

Глава VI. Правящая королева: Бланка Кастильская

В январе 1200 года кортеж французских и английских послов выехал из Бордо в сторону Пиренеев. Их миссия состояла в том, чтобы привезти невесту для тринадцатилетнего Людовика – наследника французской короны. Предстоящий брак, как водится, представлял собой политическую сделку, а именно был частью мирного договора, закрепившего победу Филиппа Августа над Иоанном Безземельным и вхождение графства Эврё и некоторых других земель в состав французских владений. У сестры Иоанна Элеоноры Английской (жены правителя Кастилии Альфонсо VIII) как раз было две дочери на выданье: тринадцатилетняя Уррака и двенадцатилетняя Бланка. Возглавляла матримониальную миссию престарелая мать Иоанна, она же бабушка невесты, – Алиенора Аквитанская. Поистине легендарная королева, полвека назад она впечатлила современников, без особого сожаления разорвав брачный союз с французским монархом (Людовиком VII) и стремительно став женой английского (Генриха II). К описываемому моменту ей было уже под восемьдесят, но она все еще активно вмешивалась в государственные дела.

По прибытии в столицу Кастилии, город Бургос, Алиенора и сопровождавшие ее эмиссары явились ко двору для исполнения своей миссии: хорошенько рассмотрели обеих принцесс и оценили их внешние данные. По одной из версий, Урраку сваты нашли несколько более пригожей, но побоялись, что французам будет трудно произносить ее неблагозвучное имя. Так или иначе, предпочтение они отдали Бланке, которая, по отзыву современника, «была изящно сложена и хороша собой, украшена драгоценнейшими дарами природы»173. Помимо этого о будущей королеве и годах ее юности почти ничего не известно. Мы только знаем, что воспитывали ее в строгости и благочестии, как и положено испанской инфанте.

В марте депутация благополучно перебралась со своим трофеем через горы обратно во Францию и поспела в столицу Аквитании к Пасхе (9 апреля). Немолодая королева, утомленная долгим путешествием, поручила внучку заботам архиепископа Бордо, который доставил невесту на церемонию бракосочетания в Нормандию.

Свадьбу справили 23 марта в городке Пор-Мор в долине Сены – на территории, принадлежавшей Англии. Сделать это в пределах французского королевского домена было невозможно по причине интердикта, наложенного на Францию в связи с матримониальными проблемами самого Филиппа Августа, отца жениха. Обвенчал молодую чету тот самый архиепископ Бордо (формально он считался английским прелатом, поскольку герцогство Аквитания оставалось за Англией). По условиям мирного договора Иоанн Безземельный выделил племяннице в качестве приданого вышеупомянутое графство Эврё и ряд замков, а также 20 000 серебряных марок. Жених, в свою очередь, определил Бланке вдовий удел: в случае если она переживет мужа, ей назначались в пожизненное владение королевские земли в области Артуа на северо-востоке Франции.

По церковным законам для супружества требовалось согласие жениха и невесты. В реальности дети были практически лишены права голоса, причем касалось это не только несовершеннолетних. Молодые беспрекословно подчинялись воле родных, а если речь шла о царствующих домах Европы, то еще и воле Государственного совета. Брачный союз Бланки и Людовика не выбивался из этого ряда. Он был заключен по решению Филиппа Августа, Иоанна и их приближенных (разумеется, по договоренности с ближайшими родственниками Бланки).

В королевских и аристократических кругах считалось в порядке вещей женить и выдавать замуж подростков двенадцати-тринадцати лет, ведь династические узы создавались с вполне определенной целью: скрепить политический альянс или присоединить территории. Случалось, детей «женили» буквально в колыбели, а консумация откладывалась до достижения ими законного возраста половой зрелости (двенадцать лет для девочек и четырнадцать для мальчиков). В принципе, брак на этом этапе можно было и аннулировать, и к такому варианту действительно прибегали, но нечасто.

А вот чтобы брак оказался счастливым – такое случалось (на удивление!) не так уж и редко. Между Бланкой и Людовиком возникла глубокая, искренняя привязанность на всю жизнь. «Друг друга обожали беспримерно / И неразлучны были повседневно. / Любила свято короля его супруга, / Всем сердцем ему верная подруга», – читаем в рифмованной хронике XIII века174. По свидетельству другого современника, Людовик «не предавался увеселениям и услаждениям чрева и плоти, но в чистоте своей довольствовался союзом с женою»175.

Первые несколько месяцев Бланка сильно тосковала по дому. Юный супруг тогда обратился к епископу Хью Линкольнскому, совершавшему паломническую поездку по Франции, и попросил поговорить с девушкой. Этот почтенный английский прелат, позже причисленный к лику святых, был далек от предрассудков и страхов по отношению к слабому полу, столь типичных для средневековых клириков. Монах, составивший его биографию, с искренним изумлением повествует, что Хью не гнушался общения с женщинами: набожных матрон и вдов он считал не менее достойными, чем девственниц, позволял им сидеть подле себя во время трапезы, а иногда даже, благословляя, прижимал к груди. «Господь сподобил женский пол поистине великой чести, – говорил он. – Ибо не мужчина удостоен быть родителем Божиим, но женщина избрана Его родительницей»176. Чуткий епископ нашел для Бланки слова утешения, так что она, «тотчас забыв печали, угнетавшие ее несколько дней, обрела веселость лица и радость духа»177.

За двадцать шесть лет совместной жизни Бланка подарила мужу двенадцать детей – десять мальчиков и две девочки. Хотя всем им полагался лучший возможный уход, семеро умерли в раннем возрасте. Девочка, появившаяся на свет, когда Бланке было семнадцать, скончалась вскоре после рождения. Второго ребенка, мальчика, не стало на девятом году жизни. Следом родились близнецы, которым было отпущено всего по несколько месяцев. В апреле 1214 года