Ромодановский шлях. Забытые победы - Даниил Сергеевич Калинин

и рубанул рукой по воздуху, словно саблей. И ведь предупредил сей жест возмущение и недовольство Михалки, что тот было вознамерился озвучить… Вместо этого нежинский голова куда спокойнее уточнил:

- С татарином-то пленным что делать будем? С тумом? Не сбежит ли ночью, желая упредить своих?

Петр, почуяв неладное, негромко, но твердо сказал:

- Я ему слово дал.

Тут бы Янов и хотел возразить – мол, слово словом, но из-за бегства языка весь план атаки полетит коту под хвост… Но Астах, негромко хмыкнув, опередил нежинца:

- Да руки ему с ногами за спиной крепко стянуть, кляп в рот заткнув. Мои умельцы спеленают так, что ни в жизнь не вырвешься! Но и татарин сразу смекнет, что коли вяжут, то резать уже не станут… Выходит, ему то лишь в радость.

Капрал же поспешил закончить неприятный разговор:

- На том и порешим! Михалко – с твоих людей дозоры, определи смены промеж казаков, чтобы не уснули. Да самого разумного среди них найди – пусть ночью не спит, за сторожами присмотрит... А мы его в бой не возьмем – утром отдохнет. Справятся твои нежинцы?

Последние слова прозвучали словно бы с подковыркой – хотя у самого Бурмистрова и не было цели задеть черкаса. Но Михалко в бочку не полез, лишь угрюмо буркнув:

- Справятся…

Несмотря на общий для всех приказ, сам Петр долго не мог заснуть – пялясь на мерцающих в темных небесах серебряные шляпки звезд. Спасительный, дарующий столь необходимый отдых сон все не шел, вытесненный тяжкими, угрюмыми думами… Отчего Бурмистров ворочался с бока на бок, и изредка тяжко вздыхал.

- О чем думаешь, друже? Чем тяготишься?

В голосе улегшегося рядом Василько не было даже и намека на сон – возможно, метания Бурмистрова ему как раз и мешали… Петр хотел было отмахнуться чем-то банальным – вроде «не бери в голову», но тут же ему стало стыдно. Стыдно за то, что плохо думал про товарища... Стыдно, что лишь получив назначение в капралы, он как бы возвысился над Василько! Хотя именно последний способствовал «взлету» Петра – так что он решился ответить честно:

- Я ранее не говорил… Но когда мы сошлись в сече с ногайцами у Конотопа, уже отступая к Сейму, татары захватили в полон моего друга. Он в том бою мне жизнь спас – я же ему помочь не сумел… А чуть позже, как только мы переправились через реку, отбив наскоки предателя Выговского и его прихвостней поганых, татары вывели пленных - и зарезали на наших глазах. Прохор был среди них…

Василько аж негромко присвистнул – после чего с удивлением воскликнул:

- Так вон оно что? Я-то думал, что ты отличиться вздумал, вот и решил поддержать… А у тебя цель, выходит, за друга воздать!

Петр лишь невесело усмехнулся:

- Цель была, покуда я людей под начало не получил. А став «головой» над казаками и рейтарами, только о том и думаю – как бы мне людей сохранить, как бы товарищей своих не потерять потому, что мстить удумал… В конце-то концов, не по Божески это, не по христиански – мстить. А вдруг Господь меня за черное желание сие и накажет?

Нежинец, выслушав сбивчивую речь товарища, лишь коротко спросил – без всякого осуждения в голосе:

- Ну и как теперь думаешь поступить?

Бурмистров ответил не сразу – но, подумав немного, наконец-то решился, тяжко выдохнув:

- Что-что… Коли воевода наш Василий Шереметьев в полоне татарском томится – говорят, что в каменной яме без света! – а мурза сей подойдет на обмен пленниками… Значит, я выполню приказ, забыв о собственной мести. Вызволить Василия Борисовича поважнее будет.

Василько словно эхо повторил:

- Поважнее…

Но Петр словно не слыша его, продолжил чуть взволнованно – с горячей убежденностью в голосе:

- А уж там, коли Господь управит и будет на то Его воля, когда-нибудь я вновь сойдусь в сече с мурзой ногайским! Обязательно сойдусь! И тогда свершится суд Божий…

Ночь для Бурмистрова пролетела в одно мгновение – вот он еще разговаривал с Василько, а вот уже кто-то трясет его за плечо. Вынырнув из черного омута забытья, Петр, однако почуял себя заметно отдохнувшим и даже взбодрившимся; принятое перед сном решение наконец-то уняло душевные метания – и теперь капрал мыслил спокойно, трезво.

- Господи, светом Твоего сияния сохрани мя на утро, на день, на вечер…

А между тем, стоянка русских воинов в балке уже наполнялась шорохами, приглушенными разговорами, негромким металлическим лязгом. Ратники старались не шуметь, и все же нет да нет звякали кирасы с шишаками, спешно облачаемые рейтарами… Нежинцы собирались не в пример тише – но в целом все были сосредоточены и собраны, ожидая условного сигнала...

Вот уже и стреноженные перед сном лошади оседланы, готовы к новому бою! Уже и рейтары, не в силах терпеть, принялись понемногу выводить коней из балки, строясь перед атакой – да и горизонт на восходе уже явственно заалел… И сумерки стремительно рассеиваются.

Но вот, наконец, и условный сигнал – двойной крик пустельги Астаха. Казачий голова условился, что сняв татарскую сторожу, его казаки дважды подряд крикнут маленьким степным соколом. Последний любит охотиться на рассвете – так что и крик его не смог бы смутить кого из татар…

Медленно двинулись вперед рейтары, приготовив пистоли для ближнего боя – медленно, иначе дрожь земли под ударами конских копыт растревожит ногайцев. Сам Бурмистров также крепко стиснул рукоять заряженного пистоля. По замыслу капрала, его люди должны проредить татар вдвое огнём одних лишь самопалов!

Впрочем, если рейтары не оплошают, то и вовсе расстреляют большую часть степняков…

Но замыслы замыслами – а жизнь, как известно, всегда заворачивает по-своему. То ли донцы пропустили кого из дозорных, то ли нашелся нукер, кому не спалось на жесткой земле – или, что вернее, захотелось справить малую нужду… Как бы то ни было, стоило рейтарам перейти на легкую рысь за пару сотен шагов до татарской стоянки, как степь огласил заполошный крик:

- Урусы! Урусы!!!

Словно в ответ со стороны выпасов грянул выстрел, и еще один, раздались такие же заполошные крики – а следом зазвенела и сталь! Вот тебе и внезапное нападение в самое сонное время…

- Пистоли в ольстры! Карабины к бою готовь! Уступом стройся!

Петр, однако, не растерялся – он-то вообще не шибко надеялся, что атака на врага пройдет без осложнений... По приказу капрала рейтары разом спрятали