Дочь друга - Мария Зайцева

Но Лиза, гордо отвернув носик, топает мимо.

Ладно…

Мы не гордые. Мы пригласим.

Помня о ее навыках и недавних жертвах, приглашаю аккуратно, но жестко.

Потому что предупрежден – значит, вооружен, да?

А я предупрежден. В отличие от тех клубных бедолаг, которые не ожидали, что присмотренная для бурной веселой ночи невинная овечка в такое адово чудовище превратится. Ну, ничего. Наука им будет впредь.

А то, понимаешь ли, привыкли только на силу своих рук рассчитывать… А надо иногда и башку подключать, все полезнее выйдет.

Зафиксированная ремнем безопасности, Лиза дуется и сопит, но попыток вырваться не делает.

Значит, на диалог все же настроена, но хочет, чтоб поуговаривали.

Ну, я иногда не гордый.

Поуговариваю.

Цепляю пятерней проклятый бант, не дававший мне покоя все это время, тяну Лизу за макушку к себе и прижимаюсь губами к распахнутым в гневе губам.

Гашу таким образом негодующий взвизг и следующий за этим сразу же, без промедления, сладкий стон…

Лиза как-то обмякает в моих руках, податливо открывает рот, позволяя себя целовать жестко и жадно. Сама даже подается вперед.

В-о-о-от…

А то устроила тут…

Правильные уговоры в жизни мужика – это половина успеха, считай.

Мне ли не знать.

Глава 23. Правильные уговоры

Основная проблема в правильных уговорах – это опасность увлечься ими и потерять саму цель, начав уговаривать, собственно, ради самих уговоров.

У меня так и происходит.

Не знаю, что это такое, реально бес в ребро, чего я подспудно опасаюсь, несмотря на все шуточки-прибауточки, или у Лизы в слюне какой-то афродизиак, но меня кроет, как волка-оборотня в полнолуние.

Прямо башню сносит, в голове пустота, в глазах – красные всполохи.

Рычу, несдержанно дергая тонкий лиф платья, потому что за сегодняшний вечер так и не удалось добраться до груди.

До всего остального – удалось, главное, а до груди – нет!

Исправить это безумно хочется.

И плевать, что кто-то может быть против. И этой кому-то потом надо как-то до дома добираться. В порванном платье.

Не поедет она сегодня домой.

А завтра…

Завтра куплю ей новое платье.

Два платья.

Десять!

Вот примерно такие дебильные на редкость мысли крутятся в одуревшей голове, а руки сами собой действуют, пытаясь добраться туда, куда так сильно хочется, да что там! Необходимо!

Нервы вымотала мне!

Измучила!

Злоба, привычная моя спутница этих чертовых дней, снова воскресает с дикой силой, перемешанная с похотью, с острым желанием забрать себе эту женщину, наказать ее за то, что делает со мной, и спрятать, наконец-то, в своей берлоге.

Навсегда.

Тупое, совершенно животное какое-то желание, оно меня топит похлеще, чем совсем недавно, когда утащил Лизу с крыши и взял в темной пыльной подсобке.

Теперь у меня как-то острее все, жестче даже.

Такие поднимаются изнутри волны, о которых и не подозревал раньше!

И она, мучительница, непонятно, за какие грехи свалившаяся мне на голову, вообще никак не помогает!

Не приводит в чувство!

Наоборот, своей жадной податливостью только больше заводит, заставляет полностью терять рассудок, и теперь уже сложно сказать, кто кого наказывает. Определенно, не я, определенно!

Треск платья, наше перемешанное дыхание, от которого запотевают стекла машины, наша резкость и стремление поглотить друг друга.

И, в один момент – боль!

Острая такая, не отрезвляющая, конечно, но, определенно, притормаживающая. Хватаюсь машинально за щеку, ощущаю, что под пальцами – мокро.

А в следующее мгновение получаю еще удар! По другой щеке!

И тоже остро так!

Лиза, жестко усмехаясь, с силой отталкивает меня от себя, сама отсаживается как можно дальше, к двери.

На зацелованных губах ее – язвительность, в глазах – неутоленный пожар. Мести? Вот… Дрянь!

Трогаю вторую щеку. Так и есть. Ее тоже до крови распорола.

– С такими ногтями тебя до боя не допустят, – кривлюсь я, увеличивая расстояние между нами до более-менее приличного.

Конечно, мне ничего не стоит в один момент сократить его, но… Чуть позже.

– Не страшно, для боя – состригу, – отвечает мне Лиза, чуть брезгливо встряхивая кончиками пальцев.

Меня это движение выводит тоже.

Брезгливо тебе? Не нравится? А в камере сидеть как? По кайфу? Очень хочется повернуть время вспять и отправить засранку обратно на нары, но это совсем уж тупое и детское желание, потому перебарываю его.

Ты – взрослый мужик, Лазарь, хоть и косячишь в последнее время вообще не по-взрослому. Помни об этом.

– Это ты мне так спасибо говоришь? – пытаюсь я наладить диалог.

– Нет, за чудесные моменты благодарю, – фыркает она.

– Как-то слишком жестко…

– А какие моменты, такая и благодарность.

Вот ведь… Языкастая. Тянет спошлить насчет места ее языка в моей жизни и на моем теле, но это уже точно будет перебор.

Потому по-взрослому пропускаю этот перл мимо ушей и приступаю к основному блюду.

– Ольга – бывшая женщина. Бывшая. Я говорил тебе.

– Ой, а ей ты говорил? А то она, кажется, не в курсе. Свадьбу, вон, планирует…

– Да мне плевать, что она там планирует! – я раздражаюсь, бешусь, в основном, на себя и на дуру-бабу, так не вовремя раскрывшую рот, а мне из-за этого теперь огребать.

И, самое главное, вообще же пустое!

Но это с моей точки зрения.

А вот у Лизы – кардинально противоположное мнение, похоже.

– А чего ты так бесишься? – тут же подстебывает она меня, – осторожней в твоем возрасте надо, дядя Сережа.

Последнее она выделяет с нескрываемым удовольствием и злобой, губки подрагивают, глаза яростные.

На секунду теряю нить, засматриваюсь потому что.

И тут