Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец

В глазах Освальда, который сидел за столом прямо напротив меня, мелькали веселые огоньки. Он давно сообразил, к чему этот интерес, и, вероятно, сам побывал в аналогичной ситуации. Я испытал настоящее облегчение, когда сеньора Анна оставила меня в покое и заговорила по-испански со своим мужем.

Подали вино. Освальд и я были единственными, кто от него отказался. Никто не навязывался с настойчивым предложением выпить, демонстрируя свое гостеприимство, и я это оценил. После ужина Анна и Александр Зигер удалились в свою комнату отдохнуть, а мы были предоставлены самим себе.

Анита снова взяла на себя инициативу. Сначала она предложила сыграть в карты. Затем передумала и решила дать короткий фортепианный концерт из своего репертуара студентки музыкального училища.

Затем девушка предложила сыграть в «Угадай, какая нота». Не глядя на клавиатуру пианино, нужно было найти клавишу, которую она только что сыграла. Это было весело. У нас с Освальдом не возникло никаких проблем. Анита была просто великолепна, демонстрируя свой абсолютный слух, которым ее наделила природа. Я подозревал, что озорная девушка затеяла эту игру именно для того, чтобы продемонстрировать свои таланты. Элеонора осталась в стороне, посчитав эту игру слишком детской.

Затем Анита предложила игру на знание музыкальных произведений. Один из играющих предлагал музыкальный фрагмент, сыгранный на пианино или напетый. Остальные должны были озвучить его название и имя композитора. Побеждал тот, у кого оказалось больше всего правильных ответов.

На этот раз к игре присоединилась Элеонора, а Освальд предпочел остаться в стороне. Мне приходилось и раньше играть в эту игру со своими друзьями из консерватории. Очевидного победителя все не было, пока Анита не сыграла на пианино что-то совершенно мне незнакомое. Элеонора спокойно заметила, что Анита жульничает. Она выдала нам произведение какого-то малоизвестного композитора, которого они проходили в училище. По правилам игры это не разрешалось. Анита только хихикнула в ответ на это разоблачение.

Следующей в неисчерпаемом списке развлечений Аниты была совершенно не знакомая мне игра в «бутылочку». Правила были просты. На полу в центре круга, образованного участниками игры, вращали бутылку. При остановке бутылочное горлышко указывало на игрока, который должен был поцеловать другого игрока, на которого укажет горлышко бутылки при повторном вращении. Освальд с большим энтузиазмом включился в игру. Я держался в стороне: мое пуританское воспитание не позволяло мне так запросто целоваться с девушками.

Каждый раз, когда бутылка указывала на Освальда и Аниту, озорная девушка устраивала целое шоу, изображая либо крайнюю застенчивость, либо жгучую страсть. Молодой человек соответственно подыгрывал ей. У этого американца действительно было чувство юмора, и я хотел быть таким же раскованным и непринужденным, как и он. Время от времени девушки обменивались между собой репликами по-испански, бросая взгляды то на Освальда, то на меня.

Было похоже, что Освальд в какой-то степени понимал испанский язык4. При всем том, что сам он не говорил на этом языке, он вполне адекватно реагировал на то, что говорилось по-испански вокруг него. Иногда Освальд мог попросить перевести ему незнакомое слово, и Анита, всегда первая, объясняла, не упустив случая добавить свои забавные комментарии.

Пришло время покинуть гостеприимную семью Зигер. Американец предложил пойти вместе. Из ненавязчивого мягкого допроса, учиненного мне за ужином сеньорой Анной, мой новый знакомый многое узнал обо мне, включая мой домашний адрес. Он сказал, что остановка моего троллейбуса находится недалеко от его дома.

Освальд, не торопясь, старательно обмотал свой длинный шарф вокруг шеи, завязав его причудливым узлом со свисающими свободными концами. Я подумал, что это очень практичный способ защититься от холодного ветра. Когда у меня будет такой же шарф-кашне, я непременно попробую завязать его по-американски хотя бы для того, чтобы прочувствовать ощущение.

Освальд получил наигранно страстный прощальный поцелуй от Аниты, скромный светский поцелуй от Элеоноры и материнский поцелуй в щечку от сеньоры Анны. Александр Зигер на прощание похлопал Освальда по спине.

Во время церемонии прощания я ерзал за спиной Освальда, чувствуя себя очень глупо и готовым бежать в любой момент, если Анита попытается меня поцеловать. Сеньора Анна, очевидно, догадалась о моем состоянии и только по-матерински улыбнулась. Она пригласила меня заходить к ним, не стесняясь. Я пожал руку Александру Зигеру и попрощался со всеми.

Мы вышли на Красную улицу. Небо было затянуто низкими облаками. В любой момент мог начаться моросящий дождь, столь типичный для этой поры года. Освальд заметил, что осенью здесь очень мало солнечных дней. Я сказал, что примерно в это время можно ожидать прихода короткого бабьего лета с теплыми солнечными деньками.

Мы прошли мимо радиозавода. В конце улицы Освальд указал на возвышающееся здание Генерального штаба Белорусского военного округа. Он сделал это без особой причины, но мне показалось, что я увидел проблеск улыбки, на мгновение появившейся на его лице.

Мы повернули налево, на улицу Калинина. Освальд сказал, что отсюда всего лишь рукой подать до Калинина, 4, где он жил5. Линия многоэтажных зданий на левой стороне этой короткой улицы прерывалась зданием телевизионного вещательного центра с его высокой решетчатой трансляционной башней. Справа от нас простиралась парковая зона, которую пересекала река Свислочь. Она в этом месте расширялась, выглядела довольно мощной, но не была судоходной. Свинцовая поверхность Свислочи, испещренная мелкими волнами, вызывала ощущение холода лишь при одном взгляде на нее.

Американец, казалось, был равнодушен к светской беседе и, возможно, не возражал бы, если бы мы вообще помолчали. Мое гипертрофированное чувство приличия побуждало меня поддерживать разговор. Указав на липы и каштаны, растущие по обочинам улицы, я спросил Освальда, украшают ли улицы деревьями у него на родине, как у нас. Это можно было также истолковать как приглашение рассказать о себе и своем американском прошлом. Но Освальд только заметил, что все более или менее похоже. Я продолжал спрашивать Освальда о названиях некоторых предметов, которые попадались на нашем пути. Это могло показаться скучным, но новый знакомый терпеливо отвечал на все мои вопросы…

Прогуливаясь рядом с американцем, я размышлял о том, сколько еще предстоит труда, прежде чем я свободно буду владеть английским языком. Нужно выучить все эти тысячи английских слов!

Я проявлял своеобразную изобретательность с целью расширения моего словарного запаса без излишней затраты усилий. Читая английские книги, я не бросался сразу искать в словаре незнакомое слово, если мне казалось, что я уловил из контекста его значение. На работу со словарем уходило много времени. Я также не трудился уточнить значения слов греческого