Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

посидеть где-нибудь сейчас? - Я не могу, мне нужно проверить десятки тетрадей. Давай завтра? Если не забудешь. - Давай, я освобождаюсь около шести. - Тогда дождусь тебя в школе, заедешь? Если не забыл адреса. - Перестань, я понял намёки на мою забывчивость. Я помню, где ты работаешь, если ты не сменила место.

- Не сменила. Значит, примерно в половину седьмого у главных ворот. До завтра, Сынхён! - До завтра! – положил он трубку и, закрыв глаза, откинул голову. Что-то странное произошло. Он позвонил, чтобы исправить свой поступок, и вместо этого идёт завтра на подобие свидания с той, от которой отказался в прошлом году, по причине её повышенной сложности и моральной защищенности. Не испортит ли всё сильнее? Но, что ещё более странно, вот так смело, не увиливая и не притягивая в помощь какие-то псевдоинтересные темы, они с Элин и близко не общались тогда, а тут беседа вышла, как у давних друзей. Не то чтобы высказали друг другу что-то, но как-то споро и ловко произнесли то, что хотели. Сынхён ещё пытался сдерживаться, но под конец Элин выбила его из колеи, и он принял её правила: сказал, что думал. Но после этого начал мыслить иначе. Услышав девушку, её рассуждения, живой голос, понимание и отрезвляющую прозорливость, он осознал, что это живой человек, чувствующий, наблюдательный, не глупый, взрослый. Не одна из девочек, какими окружал себя Джиён, а образованная учительница, способная быть не только и не столько женщиной для постели, сколько полноценным собеседником, другом, доброй знакомой. Зачем же он развёл все эти игры и прятки, и не смог открыто, по-взрослому ей сказать, что не хочет серьёзных отношений и ей лучше для своих установок поискать другого? Затем и развёл, что был незрел и труслив, до такой степени, что трусил признать трусость.

* * *

Поблизости к воротам припарковаться не вышло, всё вокруг школы было забито машинами, родители забирали детей помладше, а другие привезли своих в различные дополнительные кружки, проводимые в этом же здании после уроков. Сынхёну пришлось оставить своё авто, на котором он и без того не часто ездил – терпеть не мог пробки, и оставлял дневное движение на нервы водителей такси, - за целый квартал, и пройтись пешком по тропинке, с одной стороны окаймленной молодыми деревцами с набухшими для цветения почками. Куря, он дошёл до калитки и стал ждать, разглядывая учащихся, их мам и пап, бабушек и дедушек. Некоторые дети шли самостоятельно, подростки группками топали по дорожке, строя планы на вечер или договариваясь насчёт домашнего задания с отличниками. Компании хулиганов или двоечников определялись безошибочно, обязательно кто-то с незаправленной рубашкой и наглым видом, рюкзаки налегке, в них разве что одна тетрадка, ладони в карманах, обувь грязная. Пегие воробышки прыгали в мягкой после дождя земле, поклёвывая крошки, оброненные перекусывающими на ходу пухлыми мальчишками и девчонками. Наконец, показалась Элин. Тёмнобежевый костюм и чёрная замшевая сумочка на плече. Волосы забраны. Ей вслед покосилось несколько старшеклассников, большинство из них как раз из компании разгильдяев. Они потому и становятся неуспевающими по предметам, гормоны просыпаются раньше, чем у тех, кто продолжает зубрить, не ведая тяги к противоположному полу до последнего дня за партой, а то и ещё несколько лет сверху. Сынхён и сам был таким, немного запоздалым, благодаря чему спокойно и с положительными отметками закончил школу. - Привет, - улыбнулась ему Элин, встав рядом. Сынхён глубоко затянулся, чтобы докурить и, оставив миллиметр табака у фильтра, бросил бычок в урну. Вместе с дымом между губ выскользнуло: - Привет. Пройдёмся? Моя машина километров за сто отсюда. – Девушка, отклонившись от дымного облака, поискала её глазами и, хотя и не найдя, но поняв, что знакомый шутит, кивнула, зашагав около него. Сынхёну почему-то вспомнилось, как он увидел её первый раз, два года назад. Два года назад?! Боже, как же летело время, и как давно они, оказывается, знакомы! А до этой минуты продолжал думать, что они едва ли не случайные прохожие. Впрочем, свёл их точно случай. Элин появилась тогда в трудное время, перед очень сложными переговорами, в опасные дни их с Джиёном алчного захвата власти. Пожелала ему удачи, и всё вышло удачно. Похвалив его голос, она вселила в него уверенность в нужный час. Могла ли она тогда думать, что ей не поднимут трубку однажды? Могла ли она думать, что Сынхён – эгоистичный, не желающий от женщин ничего, кроме секса тип, когда принесла ему угощение в кабинет? Он и сам о себе так не думал, но вывод напрашивался сам собой. Увлекающийся живописью, архитектурой, весь из себя интеллигент, чем не без основания любил покрасоваться, всего лишь животное, ищущее процесса размножения. Сынхён не мог сопоставить себя с таким определением, он по темпераменту был далёк от бабника или хотя бы того, чьи мысли по сто раз на дню возвращаются к женским формам, к эротическим фантазиям. Когда у него подолгу не бывало соитий, то ему и самоудовлетворением не сильно хотелось заниматься. Они шли медленно, молчали до самого конца забора, ограничивающего территорию школы. Молодой мужчина понял, что говорить сделалось сложнее, чем вечером, что возле девушки он испытывал смущение. - Ты была права, между прочим, - нервно хохотнул он, остановившись на углу. Элин вопросительно приподняла брови. – По телефону и в записочках любые слова даются проще. А так я не могу и сообразить, о чём мы поговорить хотели? - О чём бы ни был разговор, я надеюсь, что он будет честным. – Учительница французского посмотрела ему в глаза, чуть прищурившись от сочившегося сквозь светлые тучи солнца. – Я не буду скрывать, что долго думала о том, почему наше общение прекратилось, почему ты прекратил его. - Я… - Подожди, дай договорить, - раскрасневшись, попросила она, - ты не думай, что я постоянно храбрая и мне обсуждение любых тем даётся запросто. Я же тоже иногда не знаю чего-то, или боюсь сказать лишнее, однако… Я подумала, что мы пытались рисоваться друг перед другом, не находишь? Мы показывали только выборочные части себя, и не были откровенными. Это привело к путанице, или скуке, или непониманию, и тебе стало тяжело… - Мне не стало тяжело, - покачал головой Сынхён, и припомнил: или всё же стало? Точные ощущения тех недель вспоминались без подробностей. Если брать в расчёт то, что вести параллельную жизнь с двумя женщинами само по