Уральская Обь - Дмитрий В. Арбузов

– Ты хочешь сказать, что образование мира людей это всё же естественный процесс?

– В пределах человеческого несовершенства, конечно. Сначала устроили очаг и прекратили употреблять сырое мясо, затем, чтобы не обжигаться, выдумали тарелки, а чтобы не пачкаться – ложки. Но, не взирая на необходимость используемых предметов и лаконичности людских объяснений миропорядка, вопрос первостепенности самих основ не изменился и не изменится для нас никогда. Природа для всего живого остается первоисточником – каждый в силах сам открывать мир для себя, сказочный или трагичный, и находить тот или иной путь.

– Я понимаю. Этот мир очень грустный.

– Увы.

Спали долго, остаток дня и всю ночь. Снился Кожым, всё манил, звал ступить в свои чудные владения, насладиться очарованием зелёных берегов, а мы никак не могли отыскать путь среди скал вниз к нему. Новые сутки принесли новые веяния. Ветер трепал тент с моей стороны так, словно пытался сдёрнуть его. Из-за этого несколько раз просыпался, выглядывал наружу и смотрел в небо, но в целом отдохнул очень хорошо. Со стороны Вани комары настойчиво долбились в палатку, стараясь сквозь полог хоботками дотянуться до её обитателей, и к утру их собралось великое множество. Правда достаточно было тряхнуть ткань, чтобы ветер мгновенно сдул всех.

– Конец хорошей погоде, – накинул куртяху Иван, прежде чем выбраться из палатки.

– Ещё нет. Облачность высокая, ветер всё тот же, западный. Только усиление, – отвечаю я, надеясь, что погода, если и будет меняться, то, как это свойственно нынешнему сезону, незначительно. Обычно здесь бывает наоборот, дожди и солнце сменяют друг друга по нескольку раз на дню.

На улице прохладно, но как замечательно! По-прежнему в сознании ясность, хочется прыгнуть и дотянуться до неба, хоть это и невозможно… Просто я знаю, что наступающий день будет принадлежать мне, что я не буду в тесноте городского транспорта добираться до работы, вися на подножке и дыша кому-то в лысый затылок, не буду глохнуть от шума и суеты… А перевалы, разве они сложны? Свобода перекрывает всё!

Хочется кофе, и мы не отказываем себе в этом маленьком удовольствии. Я опять хожу по тундре и собираю ломкие веточки. Выпиваем, смакуя, по целой кружке. Дома такую опрокидываешь одним махом и даже не чувствуешь вкуса, а здесь… На горячий топлива не хватило, обошлись тёплым с конфетами, и это был весь завтрак, но всё равно… Чудесно! Божественно! Лучше не бывает!

– И как необычно… Ценишь момент – учишься принимать подарки от жизни, какими бы они ни были, и весь мир воспринимается в радужном свете… А в городе всё воротишь нос: мол это – противно, то неприлично, такое не свойственно нормальным людям… А здесь – что есть норма? В природе она иная…

Посидели ещё маленько и стали складывать вещи. Этот процесс уже отработан до автоматизма. И вообще мы с Ваней, хотим того или нет, а делим всё, включая терпение, на двоих. Роли негласно распределили: я развожу костёр, он ставит палатку, готовы подсобить то я ему, то он мне по мере надобности… Природа решила за нас всё и продолжает это делать, поэтому свернуть лагерь много времени не занимает, минут двадцать от силы (на работу, живя в городе, собираешься в три раза дольше, сделали вывод мы). На пустынном ландшафте, зелёным сукном раскинувшемся от озера до самых истоков Лагортоегарта нет ничего кроме коротких кустиков полярной ивы, более похожей на розетки сложноцветных, чем на кустарник, снующих по своим полярным делам леммингов и всё возрастающих габаритами камней, но и этого уже кажется много… Вчера, под конец ходового времени мне так хотелось послать всё куда подальше, а сегодня ноги сами несут к перевалу, теснится отзывчивое сердце – горы беззвучно манят! И вот появляется перевал, больше похожий на высокий холм, чем на труднопреодолимую гряду. За ним, довольно таки невзрачным, распахивается умопомрачительный вид на истоки старой доброй Малой Лагорты, на сто восемьдесят градусов отвернувшиеся от направления основного течения реки, где мы путешествовали вчера. Суровая долина как в миниатюре; Лагорта опоясана озерами, ограничена горными стенами, но в целом её картина полна такой широты, что мгновенно умиляет самый скептичный взгляд. Горы кажутся игрушечными пирамидками, истоки – оброненными нитями, озёра – чудными блёстками. Рядом что-то зеленеет невинными пятнами, и ты не сразу понимаешь, что это лес, наверняка непроходимый и злой при близком знакомстве с ним… Небо накрывает всю эту картину единым столпом света, придавливает реальность к земле до величия абсолютного торжества, и ты, созерцая этот контраст, невольно запрокидываешь голову всё выше и выше, чувствуя всё большую телесную лёгкость, пока не начинаешь слепнуть от солнца… Слов нет… Они тоже растаяли, как время и все остальные человеческие понятия здесь, перед одним лишь моментом природы, ради одного которого жизнь представляется столь бесценной.

Отдыхаем долго, нам не хочется прощаться с этим местом, но линия течения бытия снова выгибает своё. Так прекрасно находить нежданные радости; они есть лучшее, что только может у нас быть. Но увы, все эти радости непродолжительны, а то и вовсе мимолётны – самые сильные чувства с лёгкостью изживают себя… Да, это грустный мир.

Переходим с края на седло перевала, огибаем обледенелое по краям озеро с вмерзшими в лёд гранитными блоками. Отсюда нам предстоит путь ещё выше… Но истоков Лагорты уже не видно, они навсегда остались «за поворотом». И мне, как обычно, этого жаль… Второй перевал, отличный от предыдущего только высотой, преодолеваем долго. Он разделяет Европу и Азию. Наверху нас встретили светлые курумы с узкими проплешинами чего-то плохо различимого зелёного между ними, а на самом пике взору открылись верховья Паги. Подкрепившись орешками, шагаем туда, в её котловину, и снова следуем на подъём. Третий перевал маячит впереди скалистой стеной с перекинувшейся через неё куртиной ослепительно-белого снежника, казалось, сокрывшего от постороннего взгляда саму чёрную суть. Там явно придётся прыгать по камням, но снежник, я надеюсь, облегчит эту задачу. Так и случается: на ребро перевала влезаем взмокшие, но уже оправившиеся от начального этапа подъёма. Перевал – это узкий проход между двумя вершинами, усыпанными каменными глыбами словно гигантскими кубиками; спуск с него каменист, путь преграждают рваные трещины, запечатанные камнями и прослойками льда. Сразу на спуске подле вершин зеленеет озеро, берега его не менее труднопроходимы. Озерная чаша является началом ручья и кажется на фоне взметнувшейся гряды совсем плоской. Первая растительность