Их глаза видели Бога. Роман о любви и надежде - Зора Нил Херстон

Из впалой груди Джоди вырвался стон – словно кто‑то ударил в большой барабан.

– Джени! Джени! Не говори, что я умираю! Я еще не привык к этой мысли!

– Ты бы не умер, Джоди, если бы позвал доктора, но теперь в этом уже нет смысла. Вот что я хочу сказать тебе. Ты никогда меня не слушал. Ты прожил со мной двадцать лет и не узнал меня даже наполовину. Ты был слишком занят собственной работой и делами других людей. И просто не заметил всего, что мог иметь.

– Уходи, Джени! И никогда не приходи…

– Я знала, что ты не захочешь слушать меня. Ты изменил все, но ничто не изменит тебя – даже смерть. Но я не уйду отсюда, и не проси. Ты выслушаешь меня – в последний раз перед смертью. Ты всю жизнь прожил по-своему, топтал и давил, а теперь готов умереть, лишь бы не слышать об этом. Послушай, Джоди, ты не тот, с кем я когда‑то решила сбежать. Ты – то, что осталось, когда тот мужчина умер. Я сбежала с тобой из дома – и это было прекрасно. Но меня такой, какова я есть, было тебе недостаточно. Нет! Ты давил и душил мой разум, чтобы заменить его собственным…

– Замолчи! Разрази тебя гром и молния!

– Я знаю. А теперь, чтобы умиротворить кого‑то, кроме себя, и получить любовь и теплоту этого мира, тебе приходится умирать. Ты никогда не думал ни о ком, кроме себя. И не слушал ничего, кроме собственного голоса.

– Все это пустые разговоры! – прошептал Джоди. Лицо и руки его покрылись крупными каплями пота. – Убирайся!

– Тебе нужно было, чтобы все склонялись перед тобой, подчинялись твоему голосу. Но не для этого я когда‑то выбежала на дорогу и навсегда осталась с тобой.

В горле Джоди заклокотало. Он не отрываясь смотрел куда‑то в угол, и Джени поняла, что он борется не с ней. Ледяной меч великана с огромными пальцами пресек его дыхание, и руки его замерли в мучительном протесте. Джени сложила его руки на груди и долго смотрела на мертвое лицо.

– Этот трон оказался не для тебя, Джоди, – прошептала она.

Впервые за долгие годы ее переполняла жалость. Джоди был суров к ней и другим, но жизнь оказалась жестока и к нему тоже. Бедный Джо! Может быть, если бы она что‑то сделала по-другому, его лицо было бы иным. Но она не догадывалась, как это – по-другому. Она снова и снова размышляла, что произошло с этим мужчиной. А потом задумалась о себе. Когда‑то давно она велела своему девичьему «я» ждать ее в зеркале. Прошло немало времени, прежде чем она вспомнила об этом. Наверное, сейчас нужно посмотреть. Она подошла к зеркалу и вгляделась в свое лицо. Юная девушка исчезла, но вместо нее появилась привлекательная женщина. Она сорвала платок с головы, освободив гриву прекрасных волос. Она почувствовала их вес, длину и красоту. Джени снова вгляделась в себя, а потом собрала волосы и повязала их платком. А потом она накрасилась и привела в порядок лицо, сделав его таким, какое хотят видеть люди. Джени открыла окно и крикнула:

– Входите, люди! Джоди умер! Мой муж покинул меня.

Глава 9

Похороны Джо стали величайшим событием в негритянском мире округа Орандж. Приехало много людей на «кадиллаках» и «бюиках», доктор Хендерсон прибыл в своем «линкольне». Золото, кармин и пурпур, злорадство и очарование тайных орденов, обладающих властью и славой, непредставимыми для непосвященных. Люди на лошадях и мулах, малыши, едущие на закорках братьев и сестер. Оркестр у дверей церкви, играющий «Блажен в руках Иисуса», могучий барабанный ритм, под который длинная череда людей входила в церковь. Малый император дорог покидал округ Орандж так же, как и пришел сюда, – с указующим перстом силы.

На похороны Джени пришла в шляпе с вуалью, которая надежно скрывала ее лицо. Прощальная церемония проходила на улице. Все, связанное со смертью и погребением, было сказано и сделано. Финиш. Конец. Никогда. Мрак. Глубокая могила. Тлен. Вечность. Плач и стоны снаружи. А внутри, под дорогими черными складками, – воскресение и жизнь. Джени наблюдала за похоронами Джоди, но душа ее тянулась к весне мира. Когда поминки закончились, она пошла домой.

Прежде чем заснуть, сожгла все свои платки. А на следующее утро ходила по дому, заплетя волосы в толстую косу, спускающуюся ниже талии. Это была единственная перемена, которую заметили люди. Она по-прежнему управляла магазином, но теперь по вечерам сидела на веранде, а припозднившихся покупателей обслуживал Иезекия. Она не хотела спешить и что‑то менять. У нее впереди еще целая жизнь, чтобы жить как хочется.

По ночам Джени возвращалась в большой дом, который порой трещал и плакал под весом одиночества. Она лежала без сна, задавая одиночеству вопросы. Спрашивала, хочется ли ей уехать и вернуться туда, откуда пришла, и попытаться найти свою мать. Может быть, нужно привести в порядок могилу бабушки. Копаясь в собственной душе, она поняла, что мать, которую она так мало видела, вовсе ее не интересует. Она ненавидела бабушку и скрывала эту ненависть от самой себя под покровом жалости. Джени была готова к большому путешествию за горизонт в поисках новых людей. Миру очень важно, чтобы она нашла их, а они нашли ее. Но ее всегда хлестали, как дворняжку, и заставляли искать вещи. Хотя все зависело от того, как воспринимать вещи. Некоторые могут посмотреть на грязную лужу – и увидеть океан с кораблями. А вот Нэнни принадлежала к другому типу людей – она довольствовалась объедками. Бабушка взяла величайшее творение Господа – горизонт – сколько бы человек ни стремился к горизонту, он всегда будет где‑то впереди, – и сжала его до крохотной ниточки. И ниточку эту она повязала на шею внучки так туго, чтобы задушить ее. Она ненавидела старуху, так изуродовавшую ее во имя любви. Большинство людей не любят друг друга, и эта нелюбовь так сильна, что даже родная кровь не может ее преодолеть. Джени обрела внутри себя драгоценность и хотела пойти туда, где люди увидят и оценят ее сияние. Но ей пришлось пойти на рынок и торговать собой. Она была выставлена напоказ. Когда Бог создал Человека, то сделал его из песка, который поет и блестит. Ангелы стали ревновать и разбили его на миллион частей, но и части эти продолжали блестеть и петь. И тогда они разбили их на мельчайшие искры, но