Наш Дом. Жизнь в духовном мире - Франсиско Кандидо Хавьер

— Мой сын? — кричал несчастный. — Никогда! Никогда! Он преступник, исчадие ада, недостойный прощения!

Паулина, с глазами, полными слёз, сказала:

— Урок Иисуса в том, чтобы любить друг друга. Мы рождаемся на Земле, связанные узами крови, чтобы обрести истинную духовную любовь. Есть лишь один вечный Отец — Бог, но Господь допускает земное отцовство и материнство, чтобы мы научились чувствовать истинное братство. Наши земные дома — это горнила очищения чувств, путь к всеобщей солидарности. Мы боремся и страдаем, пока по-настоящему не заслужим звания брата. Мы все — одна семья в великом Творении под благословением Отца.

Услышав её кроткий голос, больной зарыдал в судорогах.

— Прости Эдельберто, папа! Постарайся увидеть в нём не легкомысленного сына, а брата, нуждающегося в просвещении. Сегодня я была в нашем доме и видела крайнее смятение. Отсюда, с этой койки, ты окутываешь всех нас флюидами горечи, и они отвечают тебе тем же. Мысли через тонкие вибрации достигают цели, несмотря на расстояние. Обмен ненавистью и непониманием разрушает души. Мама несколько дней назад уединилась в лечебнице, измученная тревогой. Амалия и Касильда судятся с Эдельберто и Эгинором из-за состояния, которое ты нажил на Земле. Ужасная картина, тени которой могли бы рассеяться, если бы твой разум не был охвачен жаждой мести. Мы видим тебя здесь, в тяжком состоянии, на Земле — безумную мать и детей, ненавидящих друг друга. И среди всех этих смятенных умов — вечная разобщённость. Но что стоят все богатства, если в душе нет ни крупицы счастья?

— Но я оставил семье огромное наследство, — с озлоблением возразил несчастный, — желая всем благополучия…

Паулина не дала ему договорить:

— Не всегда можно верно истолковать, что есть истинное благодеяние. Если бы ты обеспечил будущее родных, дав им нравственный покой и честный труд, твои усилия были бы бесценны. Но часто, папа, мы копим деньги из тщеславия и честолюбия. Желая жить выше других, мы забываем о внутреннем, уделяя внимание лишь внешнему. Лишь единицы заботятся о приобретении терпимости, смирения, понимания. Мы навязываем другим свои капризы и удаляемся от Всевышнего Отца, даже не замечая, как губим свой дух. Никто не рождается на Земле лишь для того, чтобы собирать монеты в сундуки. Конечно, жизнь требует запасливости и предусмотрительности, нельзя отвергать разумное управление, но никто не станет верным домоправителем Отца, проявляя жадность и властолюбие. Такая жизнь разрушила наш дом. Напрасно я пыталась привнести в семью духовную помощь. Пока вы с мамой жертвовали собой ради умножения богатства, Амалия и Касильда разучились трудиться и стали жертвами бездельников, женившихся на них ради денег. Агенор забросил учёбу, попав в дурную компанию. Эдельберто, получив профессию врача, отошёл от медицины и работает лишь время от времени, как посетитель, зашедший из любопытства. Столь прекрасные духовные возможности были погублены лёгкими деньгами и верой в наследство.

На лице больного появился испуг:

— Проклятый Эдельберто! Неблагодарный сын!.. Он безжалостно убил меня, когда мне нужно было упорядочить завещание! Злодей!..

— Замолчи, папа! Прояви сострадание к сыну, прости его и забудь содеянное!..

Но старик продолжал громко проклинать. Девушка уже собиралась ответить, однако Нарцисса многозначительно взглянула на неё и подозвала Салустио, чтобы помочь бьющемуся в припадке пациенту. Паулина замолчала, лишь гладя отцовский лоб и с трудом сдерживая слёзы. Через несколько минут мы вышли из палаты.

Подруги тепло попрощались. Слова Паулины были полны великодушия, но взгляд её оставался печальным и тревожным.

Придя в себя, Нарцисса сказала мне:

— Дела о наследстве, как правило, крайне тяжки. За редким исключением, они становятся тяжким бременем и для оставившего его, и для получивших. Здесь же мы видим ещё и эвтаназию. Жажда денег в семье Паулины породила злобу, обиды и распри. Жадных родителей заставляют страдать расточительные дети. Я была в доме нашей подруги, когда брат Эдельберто, уважаемый доктор, применил к почти умирающему отцу так называемую «лёгкую смерть». Мы пытались предотвратить это, но тщетно. Бедняга действительно хотел ускорить конец отца из финансовых соображений, и теперь мы пожинаем плоды: небрежность, ненависть и смятение.

Сделав многозначительный жест, Нарцисса закончила:

— Бог создал людей и небо, но мы сами превращаемся в дьявольских духов, творя свой собственный ад.

31. ВАМПИР

Был девятый час вечера. Нам так и не удалось передохнуть — не находилось ни минуты даже для краткого разговора, столь необходимого для решения духовных проблем. То в одном конце просили утешения, то в другом нуждались в укрепляющих пассах.

Когда мы направились к двум больным в корпус 11, неподалёку раздался крик. Я инстинктивно шагнул туда, но предусмотрительная Нарцисса удержала меня:

— Не ходите, — сказала она. — Там помешанные на плотском. Картина была бы слишком тяжкой для ваших глаз. Приберегите этот благородный порыв.

Я не стал настаивать. В голове крутились тысячи вопросов. Передо мной раскрывался целый новый мир для познания. Но нужно было ежесекундно помнить совет матери Лизиаса — не отклоняться от исполнения своего долга.

Около девяти вечера к нам прибыл человек из глубины огромного парка. Сам его облик говорил о смиренном и самоотверженном служении. Нарцисса вежливо приняла его:

— Что случилось, Хустино? Какие вести вы принесли?

Работник, вошедший в корпус стражей Палат Исправления, огорчённо ответил:

— Я пришёл сообщить вам, что у больших внутренних ворот, ведущих к полям, стоит несчастная женщина и просит о помощи. Кажется, стражи первых линий её не заметили…

— Почему же вы сами не позаботились о ней? — спросила сиделка.

Работник сделал нерешительный жест:

— По нашим правилам я не мог этого сделать. Беднягу окружают чёрные точки.

— Неужели! — с тревогой воскликнула Нарцисса.

— Да, сеньора.

— Тогда это очень тяжёлый случай.

Горя от любопытства, я последовал за медицинской сестрой через поле, освещённое луной. Расстояние было немалое. По обе стороны виднелась спокойная роща, шелестившая под ласковым ветром. Мы прошли более километра, прежде чем достигли больших решётчатых ворот, о которых говорил страж.

За ними стояла жалкая фигура женщины, молившей о помощи. Я различал лишь смутные очертания несчастной в лохмотьях, с искажённым лицом и кровоточащими ранами на ногах. Но Нарцисса, казалось, видела и другие детали, недоступные моим глазам, — на её обычно спокойном лице легла тень.

— Дети Господа! — воскликнула нищенка. — Дайте приют усталой душе! Где же рай для избранных, где я наконец обрету покой?

Её молящий голос взволновал моё сердце. Нарцисса тоже была потрясена, однако спросила доверительно:

— Вы не видите чёрные точки?

— Нет, — ответил я.

— Ваше духовное зрение ещё недостаточно развито.

Коротко помолчав, она продолжила:

— Если бы это зависело только от меня, я бы немедленно