Щегол 1-11 - Василий Горъ

class="p1">Кстати, перла группа намного быстрее, чем в предыдущий раз. За счет того, что вторая пара «мутантов» двигалась практически налегке и полноценно отдыхала. Да и мы особо не напрягались: да, наши рюкзаки не были пустыми, но подпорки, давно раскачанные до насыщения, обнуляли их вес, окаменения и водомерки, кидаемые под ноги в автоматическом режиме, не давали вязнуть даже в самых заболоченных местах, а бодрячки, освоенные всеми, с легкостью снимали усталость.

Не путалось под ногами и местное зверье — по дороге к седловине я засек всего четыре «силуэта» зайца.

Да и за ней нас атаковали всего дважды. Особо дурная лесная кошка шестого ранга и барсук-семерочка. Вот и легли, не успев даже квакнуть. Поэтому к бронекатеру, безостановочно молотящему движками в знакомой излучине, подошли почти на полтора часа раньше, чем рассчитывали, подождали, пока Веретенникова и ее Слуги поднимутся на борт, помахали им на прощание, ушли в лес, постояли в чаще до тех пор, пока вдали не затих перестук дизелей, и вернулись к реке.

Девчата, одуревшие от резкого потепления и последние несколько дней мечтавшие поплавать, с гиканьем рванули за подушечки самосбросов и начали раздеваться. Оля сорвала с себя даже белье, взбежала на любимый обрывчик и прыгнула в воду, а ее лепшая подружка, явно жаждавшая последовать столь волнующем примеру, сохранила толику благоразумия. Хотя, на мой взгляд, ее лифчик и трусики толком ничего не скрывали, даже будучи сухими. Впрочем, к наплевательскому отношению мелкой оторвы ко всем традициям и нормам морали я практически привык, поэтому даже не удивился — спокойно разделся, спокойно спустился к воде, спокойно зашел по пояс и… попал. В ручки жены, соскучившейся по «полноценному дуракавалянию».

Изображать старичка мне категорически запретили еще перед началом веселья. Вот я тормоза и отпустил. Да, всего часа на два, зато практически полностью: играл во все, что предлагали девчонки, плавал, нырял, подкидывал их в воздух со своих плечей и катал, крутил с обрывчика заднее и переднее сальто, помогал осваивать эти прыжки подружкам и… усиленно давил в себе желание, появлявшееся при каждом взгляде на прелести супруги.

Ее тоже дико плющило после двухнедельного воздержания. Поэтому в глазах то и дело появлялось Обещание, почти каждое прикосновение дарило ласку, а сосочки, по моим ощущениям, не расслаблялись ни на миг. В общем, перед выходом на берег я остудил воду слабеньким арктическим холодом, но все равно нарвался на игривую шуточку Уфимцевой:

— Игнат, я осознаю, что рискую получить по попе, но промолчать не могу: если ты немедленно не сведешь плечи и не сгорбишь спину, то первой потеряет голову твоя оголодавшая супруга, а следом за ней сойду с ума и я!

— Что, тоже волнует? — спросила Оля со знакомой хрипотцой в голосе, я был вынужден приложить себя бодрячком, а мелкая, по своему обыкновению, сказала правду:

— Обычно — нет. А сейчас между вами пробегают та-а-акие искры…

Я достал из бокового отделения рюкзака полотенце, выпрямился, кинул взгляд на Свету и мысленно вздохнул: ее сосочки тоже затвердели и пытались проткнуть почти прозрачный лифчик!

«Мы друг до друга дорвемся. А ей не полегчает…» — мелькнуло на краю сознания, и я, усилием воли задвинув все волнующие мысли куда подальше, принялся ожесточенно сушить волосы. Потом повернулся к девчатам спиной, чтобы не смущать Уфимцеву, а буквально секунд через пятнадцать совершил поворот градусов на сто десять и поднял голову вверх.

Диск сформировался сам собой, а в тот момент, когда в него на полной скорости впоролся пикирующий сокол, с правой руки сорвался мощнейший разряд. Экстремального торможения о три неподвижных препятствия птичка не пережила. Так что три разряда, по сути, сожгли без пяти минут трупик. Но дамы отработали, как часы, и я назвал их красотками… автоматически опустив взгляд на обнаженные фигурки. А через мгновение, разворачиваясь на месте и извиняясь, услышал совершенно спокойный голос мелкой:

— Игнат, просить прощения тебе не за что: мы среагировали и правильно, и своевременно, значит, заслужили похвалу. А то, что я голая — мелочи: в моей личной табели о рангах защита команды занимает первое место. И еще: на мой взгляд, в бою надо жить боем. Поэтому учти, пожалуйста, на будущее, что стеснения во мне больше нет. Зато ненависти к любому, кто покусится на самое святое — вас! — хоть отбавляй.

Не знаю, почему, но в тот момент ее монолог лег на душу, как родной. И, что называется, толкнул под руку. Поэтому я снова повернулся к девчатам и коротко кивнул:

— Ты права: в бою надо жить только боем. И вы включились в него без раскачки. Поэтому я вами горжусь.

— Слово «красотки» мне понравилось больше! — сыто мурлыкнула Оля, перестала валять дурака и притянула к себе подружку: — А если серьезно, то диски«встали» практически одновременно. Да и разряды попали все. Значит, мы все-таки сыгрались…

…Следующие девятнадцать с лишним часов мы неслись на юг почти без остановок. Да, так можно было не торопиться, но от лесов, холмов и болот уже тошнило, а где-то там, впереди, нас ждало ОЗЕРО и часов пять-семь хоть буйного, хоть ленивого безделья. Вот мы и выкладывались до предела, прыгая на предел дальности рывка Светы, убивая время раскачкой навыков, которые не успели довести до насыщения на заимке Вронских, и игнорируя абсолютно все зверье. В результате к Мрачному вылетели четвертого мая в двенадцатом часу дня, полюбовались фантастически красивой водной гладью, подернутой легкой рябью, скинули рюкзаки и пошли на поводу у дикого голода — пока моя благоверная вытаскивала из термоса остатки еды, мы мелкой нарубили целую гору еловых лап, принесли к облюбованному месту и накрыли спальниками. К этому времени жаркое майское солнышко успело разогреть воздух градусов до двадцати пяти-двадцати-семи, поэтому вопрос «Раздеваться или нет» даже не поднимался: мы шустренько избавились от всего, что мешало наслаждаться без пяти минут летом, как метко выразилась Оля, попадали на ложе и выпали из жизни. Зато после того, как нежнейшие куски изюбрятины приказали долго жить, запили их до смерти надоевшими «коктейлями», сыто отвалились от импровизированного стола и размечтались. Вернее, Света застрадала из-за того, что на этом озере нельзя поплавать в ИДА-шках и с буксировщиками, мы заявили, что в «нашем море» можно все, и начали озвучивать свои хотелки.

Через четверть часа стало ясно, что любое, даже самое отвязное желание, высказываемое кем-либо одним, находит понимание у всех остальных. Так что мы распланировали пятое мая, назначенный днем отдыха — решили, что утром, как обычно, заплывем к горизонту; сразу после завтрака