История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

самых известных и упорных) удалось проникнуть столь многим особам из числа их единомышленников, что когда был поставлен тот же самый вопрос, прения возобновились и продолжались очень долго. Некоторые члены, наблюдавшие сцены насилия у дверей Палаты и видевшие, как их товарищам не позволяют войти в зал, громко жаловались на грубое нарушение привилегий Парламента и требовали защиты своих прав — но тщетно, ибо Палата оставила их протесты без внимания. Наконец после долгих дебатов большинство присутствовавших в Палате членов вынесло отрицательную резолюцию по уже решенному ранее вопросу, постановив, что ответ короля на предложения Парламента не является удовлетворительным.

Джентльменов, несколько часов просидевших взаперти в Суде по опеке, затем провели с триумфом через Вестминстер-холл (исключая тех немногих, кто, воспользовавшись сочувствием или нерадивостью охраны, сумел скрыться) и под крепкой стражей доставили в помещение под Казначейством, обыкновенно именуемое «преисподней», где они смогли за собственный счет купить себе еды и питья. В этой «преисподней» их продержали в одной комнате до полуночи, после чего, из-за сильного холода и ввиду преклонного возраста многих членов, их развезли по нескольким постоялым дворам. Там они жили на положении арестантов, проведя в подобном заточении еще два или три дня. За это время они обнародовали печатную декларацию против действий Палаты общин, объявив себя жертвами грубого насилия и принуждения. Впрочем, теперь, когда оставшиеся в Палате члены уже приняли е решения, какие сочли нужным, другим позволялось делать все, что им было угодно.

Никто так и не взял на себя ответственность за этот акт насилия, коим стало исключение из Парламента множества его членов. Палата не принимала постановлений на сей счет, Ферфакс ничего об этом не знал, сами же солдаты, когда их спрашивали, на каком основании они так действуют, отвечали, что они просто выполняют приказ. Однако впоследствии было издано формальное и недвусмысленное распоряжение, в котором Палата, ни словом не обмолвившись об исключении ее членов, объявляла, что ни один из коммонеров, отсутствовавших в день принятия упомянутой выше отрицательной резолюции, не сможет заседать в Палате до тех пор, пока не признает названную резолюцию как согласную с его собственным мнением; те же, кто ее подпишут, вновь получат право участвовать в заседаниях. Многие из исключенных членов, удерживаемые совестью или негодованием, не являлись в Палату в продолжение многих лет, вплоть до перемены власти в стране; другие же, кто раньше, а кто позже, снова заняли свои прежние места, не желая оставаться в праздности в такое время, когда вокруг было столько дел.

Затем общины восстановили в силе прежнюю свою резолюцию о не-обращении, а все постановления о переговорах с королем отменили и признали недействительными. А чтобы в будущем никто им подобным образом не противился, общины подвергли заключению в разных тюрьмах самых энергичных сторонников пресвитерианской партии в Палате — генерал-майора Брауна (хотя он был тогда лондонским шерифом), сэра Джона Клотворти, сэра Уильяма Уоллера, генерал-майора Масси и генерал-комиссара Копли. Все они, каждый на своем месте, преступными своими действиями способствовали некогда успехам Парламента в борьбе с королем несравненно сильнее, чем любой другой человек в королевстве, занимавший столь же высокое положение — и гораздо больше, чем это мог бы сделать теперь, используя свое влияние, кто-либо из офицеров нынешней армии. Одному из них, Масси, удалось бежать из заключения и перебраться в Голландию. Там, с обычной для этой секты скромностью, он явился к принцу и, изображая из себя человека, пострадавшего за его отца-короля, вел себя столь самоуверенно, словно лично участвовал в обороне Колчестера.

Протест, обнародованный и напечатанный исключенными членами, в коем они описывали учиненное над ними насилие и провозглашали незаконными все акты, принятые с тех пор Палатой, вызвал много шума в королевстве; тех же, кто остался в Палате общин и продолжал в ней заседать, он взбесил не меньше, чем офицеров армии. По этой причине, желая подорвать к нему доверие, Палата выступила с собственной декларацией, объявив протест исключенных членов лживым, скандальным, мятежным и имеющим своей целью разрушение видимых основ правления в королевстве. Общинам удалось добиться того, что их удивительную декларацию поддержала немногочисленная Палата пэров, после чего обе Палаты совместно постановили, что упомянутый протест подлежит запрещению и конфискации и что ни единый человек в стране не смеет его продавать, покупать или читать.

Глава XXX

(1648―1649)

Преодолев описанными выше средствами всякое сопротивление и несогласие, Парламент более прямым и непосредственным образом обратился к обсуждению вопроса о том, что ему теперь следует предпринять, а не только о том, чего ему предпринимать не следует, и, в придачу к уже принятым резолюциям чисто отрицательного свойства, начал принимать решения положительные. Парламенту указывали, что ему давно пора учредить для нации какую-то определенную форму правления. Восстановление народной свободы стоило немалых денег и большой крови, каковые жертвы окажутся напрасными, если надежно не обеспечить англичанам спокойное пользование свободой, ведь те или иные попытки нарушить и расстроить общественный мир, наподобие имевших место совсем недавно, будут предприниматься постоянно, если не прибегнуть ныне к примерным наказаниям, способным устрашить всех без исключения людей, какое бы положение они ни занимали, и навсегда отбить у них охоту к подобного рода преступным замыслам.

Парламент решил ублажить армию, приняв к рассмотрению подготовленный ею ранее, в качестве образца для новой системы правления, документ, именовавшийся «Народным соглашением» — за составление и распространение коего один из агитаторов был год тому назад расстрелян по приказу Кромвеля, когда последний ясно убедился, до какой степени этот проект возмутил Парламент.

В «Соглашении» объявлялось — как самая популярная мера, более всего способная обрадовать и народ, и армию, — что настоящий Парламент должен разойтись в последний день апреля следующего года; что вместо него надлежит создать представительное собрание нации, состоящее из трехсот избираемых народом лиц; причем ни один из тех, кто выступал на стороне короля, а также тех, кто откажется одобрить или подписать это соглашение, в продолжение семи лет не может быть избран в упомянутое собрание или иметь право голоса при выборах его членов. До этого времени и прежде роспуска настоящего Парламента необходимо подвергнуть примерному наказанию главных делинквентов, которые недавно нарушили мир и покой в королевстве и обрекли его на столь великое кровопролитие и столь крупные расходы.

С величайшей дерзостью и бешеной злобой было заявлено, что начать следует с того, кто стал причиной всех постигших королевство бедствий и несчастий и, уже лишенный всякой власти и полномочий, более не способен управлять страной. Опыт последних двух лет