Якоб Бёме - Герхард Вер

человека, «после того как Утренняя заря взойдет в душе», по Бёме, может быть только обозначено в символической речи, может быть только темой намека, но его невозможно описать в достаточной мере. «Откровение» Иоанна, на которое ссылается Бёме, возвещает последнюю цель человечества как Свадьбу Агнца (Откр. 19, 7). Путь ко Христу приводит, по Бёме, к встрече с «благородной девой Софией». Тем не менее этот процесс называется «христософия» (так звучит латинское название его книги). И Бёме призывает: «Если ты хочешь привлечь Его (Христа), то ты должен пройти весь Его путь — от вочеловечения до вознесения… Ибо дева София иначе не обвенчается с душой»[180]. Кругу друзей посвящены и некоторые другие тексты той же ориентации, например начатый в 1624 году и оставшийся незавершенным текст «О святой молитве, совершаемой во все дни недели». Эти тексты молящийся не должен лишь бездумно повторять, потому что «нужны не длинные слова, но только верующая и готовая к покаянию душа, которая сознательно вручает себя милосердию Божию»[181].

Учение Бёме во многом напоминает христианский гнозис, если мы поименуем так понимание, являющееся фундаментальным достоянием Нового Завета и отличное от еретического гностицизма. И сапожник все время использует евангельскую притчу о жемчужине: «… ты, земное тело, поглотило ту жемчужину, что Бог дал моему отцу Адаму в раю»[182]. Эта жемчужина — средоточие божественного в человеке, ее необходимо найти, увидеть. Но это возможно лишь тогда, когда Христос пробудит человека ото сна его души и воспламенит его дух: «Пред тобой лежу я как покойник, жизнь которого крохотной искоркой трепещет на его нёбе…»[183] Гностические акты Фомы помимо прочего содержат «Песнь о жемчужине», где речь идет о получении царским сыном утраченной жемчужины после того, как он спустился из светлого небесного мира в земную юдоль. Но ищущий находится в опасности забыть свое небесное происхождение — Бёме именует его «первое отечество». Ищущий нуждается в гнозисе (познании) как даре пробуждения и воспоминания. Для Бёме тот, кто встречает блуждающую душу, — сам Христос. Когда это происходит, душа обретает истинное зрение. «Как только это случилось, и открылась искра божественного света… Господь Христос сказал милостиво: твори покаяние… и ты обретешь милость мою!»[184]

Сделаем выводы: тексты, которые мы цитировали в предыдущих главах, должны были дать представление о ясновидении Бёме, о его усилиях по преображению душ учеников. Очевидно, что видение Бога и видение мира, его познание человека и мудрость о Христе не могут быть вмещены в жесткую схему. Бёме пытается изведать глубины божества, используя смелый язык уподоблений, его мудрость о человеке и мудрость о Христе достигает цели, если человек в результате свободного выбора вступает на путь следования Христу. Ибо «всякое мудрование и искание воли Божией без обращения сердца — пустая вещь»[185]. «Должна восстать совсем новая воля из смерти Христа, да, она должна родиться в вочеловечении Христа и восстать в Его воскресении»[186]. Тем самым гёрлицкий сапожник вступает в ряды посвященных, хранящих розенкрейцерское познание как синтез божественной, человеческой и мирской мудрости:

Ex deo nascimur.

In Christo morimur.

Per Spiritum Sanctum reviviscimus.

Из Бога мы рождены.

Во Христе умираем мы,

В Святом Духе будем мы возрождены.

Протест протестанта Бёме

Отношения Бёме к церкви и его понимание Христа заслуживают особого рассмотрения. С одной стороны, он чувствует себя обязанным религиозной традиции своих отцов, с другой стороны, он сообщает свои сомнения относительно известных форм существования церкви его времени. Бёме не только осмеливается на критику, он разрабатывает различные проекты, например излагает, каким образом следует читать Библию или по какому пути следует идти, чтобы достичь Христа.

Прежде всего мы должны исходить из того, что сапожник получил христианское воспитание в его лютеранской версии. Как видно из его биографии, семья Бёме, давно осевшая в Альт-Зайденберге, была в весьма близких отношениях с церковной общиной. На это указывают упомянутые выше записи в деревенской церкви Зайден- берга. Переживания мистических видений ничего не изменили в его личном отношении к гёрлицкой общине. Бёме каждое воскресенье сидел не только перед кафедрой Мартина Моллера, но и перед кафедрой Грегора Рихтера. Само собой разумеется, что язык Бёме — производное языка лютеранской Библии XVII века. К тому же он действительно интенсивно изучал Библию. Зная об этом, можно легко объяснить обилие бесчисленных намеков и весьма многочисленных прямых цитат из Библии. Один только лишь «список мест и изречений из Священного Писания» в издании 1730 года насчитывает 49 страниц.

Молитвенник Мартина Лютера сильно повлиял на Бёме. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Бёме, как усердному слушателю проповедей и читателю Библии, были известны основы теологии Реформации. По аналогии, и у Бёме в центре стоит Крест Христов. Тем не менее не следует недооценивать различия, на которые он неоднократно указывает. Правда, при этом он имеет в виду не столько самого Лютера, сколько его бранчливых поклонников из лагеря протестантской ортодоксии.

Якоб Бёме в будничной жизни был робким и легко поддающимся запугиванию человеком и поэтому может быть сочтен мужем робости и послушания. Но в тех случаях, когда речь шла о том, чтобы декларировать свою программу в диспуте или полемической беседе, он оказывался смелым человеком, сознающим свою пророческую миссию; он был достаточно дерзок, когда чувствовал, что ревнует о Боге, служит своему делу. Ради этого он позволял себе остроту пера. Авторитетам школы и церкви он бесстрашно противопоставлял собственный авторитет как «безо всякой заслуги и достоинства» полученный им дар. Он даже не пытался намекать, какой из этих авторитетов, по его мнению, располагает высшими правами. Такая самооценка проявляется уже в «Утренней заре». Сапожник, обычно столь робкий, выступает почти как грубый провокатор против приверженцев установки, сообразно которой внешняя ученость, диплом и титул значат больше, чем духовное видение: «Ты не должен насмехаться над моим духом. Он произошел не от дикого зверя, но рожден моей силой и просветлен Святым Духом. Все, что я тут пишу, не лишено знания. Если же ты, как гедонист и ленивая свинья дьявола, по его побуждению будешь издеваться над этими вещами и скажешь: «Этот дурак нс восходил на небо, ничего не слышал и нс видел, все это — сказки», — то я в силу моего познания хочу тебя призвать к ответу перед Богом. И хотя телесно я слаб, чтобы доставить тебя туда,