Хроники Короны. Восстание. - Владислав Горревой

спать пораньше. Белолицая жертва и решительный охотник вышли на центр улицы Саранди – наиболее опасную жилую часть в Онфосте. Здесь обитали исключительно плохие, необразованные люди со всех концов и начал Короны: картёжники, обманщики, воры, профессиональные врунишки и дезинформаторы, даже жуткие пытальщики. Конечно, к списку хочется добавить неумелых уличных музыкантов, мучающих расстроенную скрипку и просящих денег для того, чтобы перестать терзать уши прохожих.

Кровожадных пытальщиков насчитывалось не так много, как остальных. Дело в том, что этот вид преступников после постановления нового закона, подписанного Властителем Норшем, принялись отправлять в Мейн, откуда те уже не возвращались. Естественно, без улик никого не отправляли в неизведанность, сначала в квартирах злодеев искали механические прибамбасы и шкафы с шипами, которые прозвали последним писком и не только моды. Подобные методы Норша заставили многих отказаться от своей бурной режуще-щекочущей деятельности, хотя остались некоторые индивиды, которые решили восстать против закона и заманивать жертв к себе домой, чтобы включать пяткощекочущие машины. Поверьте, они хуже пыток.

Чем дальше следовал Томас, тем ночнее и ночнее становилось. Одной из известных особенностей улицы Саранди являлись тряпочные навесы, сотканные местными швеями из платков, платьев и штор из почтового отделения, вынесенными боевыми бабулями. Из-за них (навесов) количество света уменьшилось в разы. Благодаря им и образовался знаменитый и вместе с ним тайный чëрный рынок, известный каждому второму, в том числе и власти. Находясь в тени, здесь контрабандисты незаметно продавали всë: от швондеров и драгоценностей до ослов и запрещённых видов северных слонов размером с игрушечного шварца из Горевва. Саранди стала пристанищем Необычного рынка. На нём покупали и ржавые мечи, и серебряные ножи, и склизкие глаза рогохвоста, и даже редкие элементы для запрещённого в Короне ядоварения и алхимиковеденья, специализировавшихся на травле кротов и вечно ворчащих дедков.

И вот спустя некоторое бесценно потраченное на блуждания время Менгель вдруг остановился, обернулся, прищурено посмотрев по сторонам, и зашёл в заведение, вывеска которого утверждала, что там расположился "Концертный паб “У Шона”. Зовите всех, кого мечтаете споить!". У заведения хмуро стоял амбал, скорее всего, охранник.

Томас постарался распрямить всколоченные волосы и восстановить дыхание, а затем вальяжной походкой, как уважаемый джентльмен или модель, приблизился ко входу в выпивной паб.

— Добрый день, Мистер Охранник, — серьёзно пробубнил надувшийся Гринбейл. — Меня зовут Богатый Карлик Томас, но вы можете звать меня Мистер Гринбейл...

— А ну стой, где стоишь! — прогрохотал крупный вышибала, охраняющий паб от бедняков и личностей, занесённых в список должников. — Сегодня мы не принимаем детей, псевдокарлик. Если требуется попасть внутрь, то приходи через четыре дня на еженедельный праздник пьяниц любых возрастов.

Мистер Гринбейл попытался проскользнуть в паб, однако Мистер Охранник схватил уважаемого горожанина за воротник и грубо завопил ему на ухо:

— На случай, если ты тугоухий. Детям вход строго запрещён!

— Да понял я, понял, — промямлил взрослый джентльмен Томас, выпутываясь из нежеланных объятий вышибалы.

Не отчаиваясь, великий путешественник и по совместительству актëр решил пройти за здание и не прогадал. Чëрная дверь запасного входа оказалась заперта, но не маленькое окошечко, которое вело прямиком в подвал, в котором хранились бочки с выпивкой. Протиснуться туда мог лишь худенький мальчишка тринадцати кругов, каким Томас, к счастью, и являлся. Окошки были предназначены для проветривания, а не для проникновения через них в разливную детей. Но кого это волнует?

Открыв проход, из которого запахло хмелем, опустившись в непроглядную темень и привыкнув к ней, мальчик заметил проход зал, откуда доносилась весёлая и задорная живая музыка, местами сумбурная и завиливающая. “Джаз, — решил Томас. — Именно так называется игра на инструментах, когда не ясно, куда завернёт разная и вместе с этим складная мелодия”.

Гринбейл прокрался мимо пустой барной стойки на согнутых ногах и спрятался под одиночным столиком. Фонари горели плохо, поэтому мальчишку не заметили сразу. В полумраке подросток стал искать Менгеля Рондалонича. Лестница справа вела на верхний этаж, а люк у стойки бармена вёл в кладовую. Внезапно некий резкий шум заставил юного посетителя вздрогнуть от испуга и дёрнуться. Гринбейл посчитал, что новый шварц заметил его в толпе и ринулся к нему, но нет. На самом деле со стула упал неизвестный Томасу костлявый старик с бородой до колен. Он явно сидел в пабе не один вечер или ночь напролёт и вот теперь рухнул на грязные половицы. Подросток подумал, что кто-нибудь подойдёт к мужчине в отставке и поднимет его, но никто даже пальцем не двинул в сторону подвыпившего дедули. Видимо, подобное происходило тут не впервой. Странные люди – взрослые. Сколько не пытаешься понять, что у них на уме, ни разу не угадываешь. А ведь было бы так чудесно, когда ты знаешь, что стоит ожидать от клоуна из подворотни с кувалдой в руках.

Пили в выпивном пабе, безусловно, до дна. Из напитков "У Шона" продавались только три вида хмельно-торкогольных напитков, к которым привыкли горожане Онфоста: торн, чигин и корья.

В основном, здесь покупали лишь торн – хмельной крепкий мужской напиток, приготовленный из торниана. Официально торн признали нелегальным из-за того, что он мог поставить под угрозу рабочую силу Короны. А дело в следующем: торниан – распространенный ядовитый продукт. Очистить его от смертельной фиолетовой пыльцы безопасно и легко, но благодаря халатности рабочих случались и фатальные ошибки, которые повлекли волны массовых отравлений. Да и торн обладал ужасной способностью превращать джентльмена в хромающую мокрую огрызающуюся дворнягу. Таких часто пристреливали из охотничьих ружей в фермерском городке, Ингриде. И не только собак.

А вот разрешённым считался чигин – тёплый, чарующий отвар из вишни и сладких кореньев. Называли его напитком по-хамски дамским и не наливали мужчинам, которые всё же находили способы напиться. Корья же напоминала чигин и продавалась всем. Частенько её пили одинокие пожилые старушки, после чего их лица приобретали верный кислотный оттенок, а также скукоживались в недовольные от горечи гримасы, с которыми дамочки бродили сутки наролёт.

Томас и не догадывался, как сложно прятаться от сорока с лишним посетителей. Огромным плюсом послужило то, что многие взоры были обращены к крохотной сцене, на которую направили два прожектора, имеющих сходство с фарами современных машин. Правда, в Онфосте машин не видел практически никто. Хм, всё же "крайний город" как-никак.

Внезапно послышались улюлюканья посетителей. На сцену под беспрестанные удары в ладоши, вышел мужчина, одетый с иголочки в чёрно-белый костюм. "Вероятно, это концертмейстер" — сообразил Томас, отвлёкшись от цели. Сам того не понимая, Мистер Гринбейл