Хроники Короны. Восстание. - Владислав Горревой

ряда у окна пустовала – кто-то, по слухам, заболел смехонесдержанием, передаваемым через разговоры. Мальчишка уставился на улицу и желал поскорее очутиться там. А за стекольной гладью уже наступал Хлад, первый месяц зимы, а значит, что уже завтра начнётся долгожданный День Объединения, и тогда объявят свободные от зубрёжки сутки. Бедняги-ребята наконец не пойдут в школу и смогут выспаться, при этом не находясь за партами Мистера Слипи, учителя по оздоровлению и физическим упражнениям, который только приказывал наматывать круги по классной комнате, а сам дрых на подкладке из учебников.

За окном повалил снег. Первый чистый и крупный снег. Изящные, нежные хлопья падали с неба, полного хмурых туч, кружились в привлекательном, не замечаемом окружающими вальсе и медленно покрывали землю близлежащих лесов и дорогу белизной, поблёскивающей на лучах солнца. Этот момент Томас ожидал сильнее других в круге, момент смены периодов, о которых я упоминал ранее. Дело в том, что новые периоды наступали довольно необычно, не как у вас, хотя кто знает, вдруг вы проживаете в Короне. Как, например, сейчас: температура в классе и снаружи внезапно понизилась, стёкла в мгновение ока покрылись инеем, а из ртов учеников повылетал пар. Однако лишь за считанные секунды смена закончилась, и всё вернулось на круги своя – температура упала, а облачные хлопья стали таять на глазах, и вот уже скромные капельки дождя касались уличной плитки.

Очевидно, что Одри неохотно поёжилась, получше укутавшись в рваную тоненькую серую шаль, ведь, как выяснили современные учёные, смена периодов сильно влияла на старых людей и их трещащие косточки. Учительница поправила окуляры на носу, сменила положение ног и перевела взгляд со страницы модного журнала на Томаса.

— Гринбейл! — шикнула она, откладывая читалово на стол. — А ну сядь ровно и займись делом!

— Так точно, Миссис Крунсберг, — вздохнул Томас и бесцельно уставился на перечёркнутые записи в тетради.

Вскоре к доске вызвали Джима Логана, понуро опустившего голову. Он уже понимал, что Одри не в духе, поэтому и не надеялся заработать высокую отметку. Старуха повернулась назад и уставилась на отвечающего. Остальные ученики старались не шелохнуться, чтобы крайним образом не навлечь на себя гнев. Где-то по коридору прошаркал надсмотрщик за порядком, собирающийся домой, потому что уроки закончились для любого класса.

И отработка могла пройти спокойно, мирно, без лишних проблем на голову, если бы Гринбейл снова не улёгся на парту и не уставился за окно. Вдруг там показалась подозрительная высокая фигура в чёрном пальто, брюках и шляпе. Незнакомец или же недобрый знакомец злобно столкнул какого-то подростка кругов двенадцати и гаркнул на него. По Широкой улице быстрым шагом двигался уже встречавшийся Томасу человек, которого невозможно было не узнать. Это, несомненно, был именно он – бледнолицый Менгель Рондалонич, его выдавало бледное, как снег, лицо. Интересно, что же он забыл на Широкой улице, ведь покинуть пост надолго во время работы для шварцев считалось нежелательным и морально-низким поступком, а покидать квартал и вовсе запрещалось до выходного. Спрятав лицо за шарфом и всё ещё высоким воротником, молодой человек явно куда-то спешил, но вот куда, Томас не догадывался. Однако теперь Гринбейл почувствовал себя обязанным вызнать пункт направление новичка и разузнать, что случилось со Скобелем Тарасовичем, даже если это рискованный и любознательно-детский поступок.

Недолго размышляя и доверившись лишь своим чувствам, сердцу и безграничной уверенности, Томас оставил портфель, тетрадь, писательную скрижаль и другие обыденные вещи у парты. Мальчик вскочил с места и, не рассчитав громкость, прогавкал:

— Миссис Крунсберг, можно мне выйти из класса?

И, не дожидаясь ответа, подросток ринулся к выходу из кабинета. Перед тем, как захлопнуть за собой дверь, Томас отчётливо расслышал яростный вопль разгневанной Миссис Одри Крунсберг.

— Томас Гринбейл! — возмутилась она. — Вы ещё вернётесь в класс на этой неделе и тогда пожалеете о подобной выходке! Только попадитесь мне под руку!

Бросив хамское "извините, Миссис Одри" и вспомнив обречённого Джима, замершего у доски с мелом в ладони, мальчик сбежал вниз, накинул пальто, повешенное на позорный крючок для опоздавших, кое-как скинул элегантные туфли, надел хорошие и удобные ботинки, и оказался на почти опустевшей улице. Какой-то ребёнок, попавший под руку Менгеля ревел, распластавшись на каменной плитке.

— Куда пошёл тот человек? — схватив подростка за грудки, потребовал Гринбейл. — Говори живо!

Растерянный бедняга указал пальцем в нужном направлении, и Томас рассмотрел тёмную фигуру. Менгель, тем временем, уже покидал Широкую улицу и готовился завернуть в узкий-преузкий переулок, который местные жители прозвали "Узким". Если вы никогда не видели узкие "Узкие" переулки, то представьте себе ситуацию: вы решили срезать путь домой и попытались пролезть между стенами соседних домов. И вот, неправильно повернув шею, чтобы оглянуться, вы застреваете. И пребывание ваше продолжается там до самого сноса зданий. Главное – продержаться без еды несколько десятков кругов.

— Значит, ты собрался на Саранди, новый подлый шварц, — прищурился юный искатель приключений.

Тихо, стараясь не шуметь или издавать какие-либо иные звуки, мальчишка поспешил за злодеем. Ловкач Менгель на ходу повернулся боком и, не сбавляя темп, словно заправский краб с пляжа Анфоста, протиснулся на соседнюю улицу. Когда Гринбейл пролез сквозь дома, он уже не надеялся найти бледнолицего. Однако в этот момент, тянуче приближающийся к вечеру, сама судьба оказалась на стороне Томаса. Во-первых, Менгель ненадолго застрял в проёме, отчего сильно задержался. Во-вторых, по-видимому, у самого шварца появились проблемы похлеще, чем у Гринбейла.

Рондалонича юный следопыт приметил справа – он убегал от мускулистого горожанина с трубой в руке. Тот размахивал оружием и нёсся вслед за напуганным Менгелем.

— Я тебя помню! — заревел мистер словно туманный монстр. — Это ты вломился ко мне в квартиру, чтобы украсть моих жукоподобных детишек! Без моего спроса, шмурдяк! Ты испортил мне ужин!

Сумасшедший господин довольно крепкого телосложения надеялся прихлопнуть Менгеля, но, не заметив неожиданной подножки остановившегося шварца, рухнул в мусорный бак, ударившись головой о железку. Рондалонич опустил крышку мусорного бака, которая ещё раз рухнула на макушку преследователя, и как ни в чем не бывало продолжил движение, шумно насвистывая и пританцовывая. Лже-шварц вилял между старинными домишками, а неудачливый Томас следовал за ним, прячась за фонарными столбами каждый раз, когда мужчина оборачивал свой длинный когтистый нос. Слежка походила на игру в “Кошки мышки наоборот”, вначале которой ничего не подозревающий кот приводить хитрую мышь в тайное логово.

Спустя пару минут начало темнеть, однако не из-за того, что солнце решило лечь