Петербург на границе цивилизаций - Александр Владимирович Тюрин

В Новгороде было устроено центральное провиантское управление, пересылавшее по требованию комиссаров, всякие припасы на судах, через Волхов, Ладожское озеро и Неву. В Ладоге и Шлиссельбурге учреждены временные магазины, то есть склады для разнообразных запасов. Их приемом и отпуском по требованиям, заведовали выборные земские целовальники (в отличие от нашего времени, тогдашние целовальники были те, кто обязуется исполнять важное дело, целуя распятие). На реке Тосна заведена государственная контора для распоряжения рубкой леса "на хоромы"; корабельный лес везли из Новгородского уезда.

В Петербурге со временем стали оседать и купцы из Москвы, Ярославля, Каргополя, Калуги, Тулы, которые вели свой крупный торг кожей, пенькой, салом, воском, холстом, как например московский купец, вице-президент петербургского магистрата Илья Исаев.

Переселением купцов ведала Коммерц-коллегия, ремесленников – Мануфактур-коллегия, а дворянства – Сенат.

Переведенцами становились и дворяне, которые тогда были не чем иным, как служилым людом. Приговором Сената от 1712 было установлено 1200 дворянских семей, которым надлежало переехать в Петербург, обзавестись здесь усадьбами и домами.

Уже в августе 1703 случилось первое петербургское наводнение (вода поднялась более чем на 2 м), которое превратило в болото место стоянки войск. Циклоны с преобладающими западными ветрами создают нагонную волну, которая движется в направлении устья Невы и там встречается с естественным течением реки. Борьба двух потоков, морской волны и речного течения, будет производить регулярные, вплоть до постройки дамбы, подъемы воды в черте города. В начале XVIII в. центральная часть города будет затапливаться при подъёме всего на 1,3—1,5 м. За три века с 1703 года будет зафиксировано более 300 наводнений с подъемом воды более чем на 1,6 м.

И в том же августе к новому городу подошли голландские суда. Шли то они в шведский Ниен за лесом, но вместо знакомого «välkommen» услышали неожиданное «добро пожаловать». Голландцы не растерялись и обратились к Меншикову, первому генерал-губернатору Петербурга, с просьбой разрешить им загрузить лес. Тот с радостью согласился. Однако помешали шведы, точнее эскадра фон Нумерса, она не дала голландским кораблям войти в устье Невы для погрузки леса. Впрочем, долго скучать по голландцам не пришлось. В ноябре, незадолго до ледостава шведский флот ушел в Выборг, очевидно с появлением первого льда, тут в Неву и вошел голландское судно шкипера Яна Гильбранда, которое доставило в новорожденный город соль и вино.

Видимо сей Гильбранд и выбрал столь позднее для навигации время, время бурь, потому что надеялся на уход шведских кораблей.

А царь перед тем три недели в октябре ходил на шлюпке из устья Невы на взморье до Котлина, промеряя глубины. Не только определяя безопасный фарватер, но и места для постройки укреплений.[43]

Напомню, что половина голландского торгового флота работала тогда не в южных морях, а на Балтике, где торговля приносила барыши не меньшие – за счет разницы цен в Западной и Восточной Европе. На западноевропейском рынке еще в XVI в. произошла «революция цен», вызванная притоком колониального серебра. Голландцы предпочли бы шведов, но русские тоже годились, ведь деньги превыше всего. Меншиков одарил голландского шкипера 500 золотыми.

Уже осенью 1703 свежеиспеченная крепость обзавелась бастионами; трое из них были обращены к Неве, трое на северную сторону, на них было установлено 120 пушек. Собственно, крепость была построена в черновом варианте за 4 месяца, вызвав законное удивление у иностранных наблюдателей.

С 4 апреля 1704 на бастионе, выходящем туда, где впоследствии появится Троицкий мост, зажегся маячный огонь.[44]

В 1704 в Санкт-Петербурге проживало около 3 тыс. чел., а было продано им лекарственной водки из сосновых шишек, помогавшей от дизентерии, 231,5 ведро, по весьма гордой цене в 4 руб. 32 коп.[45] Похоже, что это снадобье действительно помогало.

С мая 1706 г. земляные валы крепости стали менять на каменные стены, точнее обкладывать камнем валы и укрепления – такая облицовка именовалась больверком. И она требовала забойки в грунт большого количества свай. К 1710 половина бастионов уже обзавелась больверком. Высота бастионов достигла 12 м.

По ту сторону протоки, отделяющий Заячий остров, от Городского острова появилось укрепление Кронверк с 80 пушками.

Укрепления же Шлотбурга, бывшего Ниеншанца, были разрушены, чтобы их не захватил противник и не воспользовался неблаговидным образом.

Крепость в устье Невы не имела смысла без создания там же военно-морской базы. В Лодейном поле лихорадочно строились военные корабли. И летом 1703 в Петербург, спустившись по Неве, пришли с Ладоги первые семь кораблей, в том числе фрегат "Штандарт".

Но шведский флот в Финском заливе, и тем более на Балтике, был куда более многочисленным. Обороняться в устье Невы, в случае мощной атаки с моря, было бы неудобно.

Остров Котлин, перегораживающий вход в устье Невы, был выбран для постройки укреплений. К маю 1704 возвели форт Кроншлот – на отмели, идущей с материка к острову с юга. По довольно интересной технологии. Зимой солдаты завозили на лед лес и строили ряжи, заполняя их камнями. А весной лед растаял и ряжи опустились на дно, на них поставили деревянную надстройку и установили пушки. По тем временам это было передовое решение.[46]

Затем были поставлены деревянные укрепления на самом Котлине, на них разместили две батареи. Теперь фарватер простреливался с двух сторон – проход в устье Невы был для вражеского флота закрыт. И, скажем прямо, на века.

Очевидно, весной-летом 1704 Петр Алексеевич пришел к выводу, что в новом городе должен быть не только торговый порт и военно-морская база. Неплохо бы тут разместить столицу со всеми соответствующими учреждениями.

Это означало необходимость дальнейшего покорения балтийского побережья – ведь столица не могла находиться на расстоянии пушечного выстрела от границы со зловредными шведами.

И шведы оперативно напомнили о себе, летом 1704 их восьмитысячный отряд под командованием генерала Майделя (тот сменил почившего Крониорта) подошел к Петербургу с северной стороны. Русские за сутки поставили укрепление на Аптекарском острове – напротив Каменного острова, плюс корабли встали в Малой Невке. 12 июля шведы переправились на Каменный остров, но не выдержали огня русских пушек и отступили к реке Сестра.[47] Того же дня шведский флот под командованием адмирала Депру, после обстрела Кроншлота и Котлина, попытался высадить десант на Котлин. Шведы шли на десантных шлюпках, приняв молчание береговых батарей русских за их отсутствие. На перекатах отмелей они сошли со шлюпок в воду и двинулись к берегу. Но, попав под огонь русской артиллерии и пехоты, бросились обратно к своим шлюпкам.[48]

4 августа 1704