Малышка от отца жениха - Анна Лапина

— А вообще хоть какие-то шансы есть у него?

— Операция какая-то нужна, — пожимает девушка плечами. — Но донор нужен. И не моя Надя. Она маленькая — и по возрасту, и по весу. Да и процедура тяжёлая. На такое я точно уже не соглашусь.

— Ужасно, — шепчу и, встав, подхожу к мальчику. — Сколько у тебя цветов, Антон! Вы с Элей настоящая команда! — заявляю, глядя на головки цветов. Поднимаю взгляд, чтобы подарить мальчику улыбку, когда замечаю, что уголки его губ подрагивают. — Стефи, он, кажется, пытается улыбнуться! Улыбнуться Эле… — понимаю, когда дочь приносит цветочек и целует его в коленку, после чего вновь убегает, а он безотрывно на неё смотрит.

— Вот! Я же говорила! Он выздоровеет! Обязательно! Положительные эмоции важны!

Рассматриваю мальчика, и что-то знакомое мелькает в памяти, но за образ ухватиться я не могу. Что-то настолько близкое витает в воздухе, но стоит протянуть руку, и я теряю даже зацепку.

Матвей

— У меня для тебя хорошие новости, — объявляет Саша, вызвав к себе с самого утра.

Пришлось отложить все дела, потому что поступает так он это нечасто и всегда по делу. Раньше дело было у нас всего одно, а сейчас их целых два, и все касаются моих детей.

Утром, когда увидел сообщение от него, сердце остановилось, а в голове образовались панические мысли.

И отчего-то не мог понять, чего боюсь больше? Ухудшений в состоянии Антона или Эли? За одиннадцать лет я так и не привык к тому, что у сына частенько кризы происходят.

— Ты нашел донора? — озвучиваю свое предположение.

— Нет, — поджимает губы, но настроя не сбивает. — В общем, Антону с каждым днем все лучше и лучше. Массажи дают свой результат. Вчера я заметил реакцию на щекотку. Чувствительность ног возвращается.

— Все из-за уколов, что ты ему делаешь?

— Не только, — отвечает, и по выражению его лица понимаю, что дело нечисто. — Я попросил Стефани с ним позаниматься. Ты же знаешь, у нее педагогическое образование. Плюс незаконченное психологическое. Она попробовала на нем особую методику и…

— Ты сказал ей?! Сказал об Антоне? — завожусь с полоборота.

— Нет, — спокойно прерывает. — Она знаешь лишь о пациенте, которому нужна помощь, но ничего больше.

— Ладно, — решаю пока не истерить. Договоренность у нас есть, и за семь лет, что Саша клиникой руководит, ни разу свое слово не нарушил. Молчал и молчит. — Что так?

— Мы со Стефи пришли к выводу, что мальчику нужно общение.

— Но я же с ним общаюсь. Говорю. Навещаю его. Рассказываю ему.

— Нет, ему нужно женское ласковое общение, — произносит, сочувственно оглядев меня. — Ты же чувств проявлять не умеешь. Ты черствый сухарь. А ему нужна любовь и ласка женщины. Такой, чтобы показала ему, что его любят. Что кто-то будет с ним рядом, когда он выздоровеет. Да, он парень. Но в первую очередь — он ребенок.

— И что ты хочешь мне предложить? — вздыхаю и поудобнее устраиваюсь на стуле для посетителей.

— Тебе не понравится моя идея, но я должен попробовать: расскажи Олегу и всем, кто тебе близок, об Антоне, — выпаливает так быстро, чтобы я не успел его перебить. — Пойми, только твоего общения ему не хватит. Хотя бы Олегу скажи. Он заслуживает знать о брате.

— Исключено! — ударяю по столу. — Ты сам говоришь, что есть риск потерять Антона. Я не хочу подвергать Олега таким стрессам.

— Ты боишься этого на протяжении одиннадцати лет. Он большой парень! Справится! Ему нужно знать!

— Я должен это обдумать, — бросаю и встаю, потому что категорически с ним не согласен. И говорить Олегу не собираюсь. Он как Олеся. Он не выдержит смерти брата, если она, не дай бог, произойдет.

— Думай, — кидает он. — В остальном у нас все хорошо. Уколы работают. Но заканчивается тот компонент, что привозит твой друг. Попроси его вновь сделать нам поставку.

— Конечно! — киваю. — Я пойду к сыну. Загляну и поболтаю с ним.

— Иди, — отпускает он меня, но в дверях останавливает. Следующее озвучивает таким голосом, словно не хотел мне этого говорить, но вынужден. — Матвей, появился еще один вариант спасти мальчика. Пятьдесят на пятьдесят, но, возможно, через год мы его спасем. Придется много работать. Учить его ходить, понимать мир, жить. Но он будет практически здоров. Его болезнь на уровень Эли выведем.

— Ты сможешь это сделать? — не верю своим ушам.

— Смогу, — кивает он. — Но для этого Олег и Маша должны расстаться.

— Что?!

— То, — восклицает. — У Олега не должно быть девушки.

— Почему?

— Потому что.

— Саша!

— Потому что только его ребенок может спасти Антона! — восклицает он.

— Что?! Саша, прекрати говорить загадками! — возвращаюсь к столу и взглядом его пытаю.

— Его ребенок будет здоров, — озвучивает очевидное. — И он сможет спасти твоего Антона.

— Ну пусть Маша с Олегом родят этого ребенка! Он будет здоров! — заявляю, не понимая, как он об этом не подумал.

— В этой комбинации я не уверен. А рабочую я уже знаю…

— В каком смысле?

— Просто обеспечь мне их расставание с Машей, и я все сделаю!

Матвей

После Антона решаю зайти к Маше и Эле. Слова Саши до сих пор не выходят из головы. Не отпускали, даже когда болтал с сыном и рассказывал о том, что происходит в моей жизни.

Чтобы спасти одного сына, я должен разрушить счастье другого.

Бред полный!

Но почему-то мне нравится мысль о том, что Олег и Маша расстанутся. Они не будут вместе, и тогда я смогу быть с ней.

Хотя это невозможно! Не простит она меня! Не даст шанс!

— Можно? — интересуюсь, постучав в дверь их палаты.

— Матвей? — переспрашивает Лебедева и кидает взгляд на дочь. Что-то для себя решает и кивает мне. — Но только на полчаса. Мне нужно будет её уложить спать, а если в комнате будет кто-то, кроме меня, она не ляжет.

— Я быстро, — обещаю ей и вхожу. Плотно прикрываю за собой дверь. — Как вы? — интересуюсь и подхожу к ним.

— Всё хорошо! — без нервов и острых зубок отвечает мне. — Царёв говорит, что, может, через пару недель нас выпишет. Организм Эли быстро лечению поддаётся. И он даже говорит, что если будем соблюдать все правила, то болезни совсем не почувствуем. Якобы форма оказалась плавающей какой-то.

— У моей мамы так было, — рассказываю ей. — Она не чувствовала совсем болезни, — останавливаюсь около неё и смотрю на свою дочь.

Волосы Маши перебирает и пытается заколки расцепить. На меня почти никакого внимания не обращает. Не то что