Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Ну, рассказывай, зачем пожаловала?

— Так вы в Ланн Сыча прислали, за мною следить, вот и подумала, что вопросы у вас ко мне имеются. Вот чтобы не было их, чтобы дуроломов своих больше ко мне не подсылали, и приехала.

— Думаешь, что у меня к тебе вопросы есть? — спокойно произнёс барон, отпивая вина.

— Конечно есть. Сыча вы ко мне не подсылали, пока «тётушка» моя в Мален от меня с деньгами не вернулась, — разумно предположила Агнес. И, конечно, она была в том права.

— Непонятно мне стало… — всё так же спокойно продолжает Волков. — С чего же ты ей столько денег дала? И даже расписку не спросила.

— Приехала ко мне, как побитая собака… Всё скулила, что герцог её на молодую променял… — Агнес смеётся. — А то, что такое случится, рано или поздно, она не знала! Гусыня. Вот и дала ей денег в Малене обосноваться, лишь бы нытьё её не слышать. Кстати, всё, что накопила за два года, отдала подчистую графине этой «вхарчевнерождённой».

— От щедрот, значит, осчастливила графиню? — генерал не верит этой роскошной горожанке, которая так разительно переменилась, как только у неё не стало нужды притворяться.

«Это не просто подарок. Это Агнес вложение делала. Если вдруг в Ланне что-то у неё не так пойдёт, если бежать придётся, так чтобы хоть в Малене отсидеться, у графини. И та ведь потом не откажет. „Племянница“ же в трудную минуту деньгами большими ссудила, — и после этих мыслей „дядюшке“ стало ещё тревожнее. — Либо она о будущем думает, либо в Ланне у неё точно не всё складно!».

— А что же расписку с тётушки не взяла? — интересуется он.

На что девушка лишь платком небрежно машет:

— К чему? Она всё одно не отдаст, а судиться да рядиться с нею я всё равно не стану, — и тут Агнес говорит слова такие, которых от неё генерал никак не ждал: — Всё-таки не чужие.

— Не чужие? — удивлённо переспрашивает он тихо.

И девушка, наклоняясь к столу, повторяет еле слышно, но отчётливо:

— Не чужие, и давно уже. Давно под вашей фамилией ходим, дядюшка, оттого и держаться вместе должны, как родственники.

В этом, конечно, есть смысл. Возможно, в этом он с нею согласен, вот только сама Агнес… Всё-таки немалую угрозу она для него представляет, может быть, даже бо́льшую, чем графиня. Но у графини был маленький очаровательный и умный граф, от которого Волков теперь уже никак отказаться не сможет и будет защищать его и его интересы даже с оружием в руках, если понадобится, а вот насчёт «племянницы»… Тут ещё нужно было подумать.

— Ты с графиней в свет выходила? — наконец спрашивает он.

— Выходила, — соглашается Агнес.

— И как её приняли в Ланне?

— А как могут принять бюргеры первостатейную красавицу с великим титулом, хоть и отставную, но женщину курфюрста Ребенрее?.. — рассказывает Агнес. — Первые дома Ланна умоляли меня быть с нею то к обеду, то к ужину. Мы ещё и выбирали. И от молодого графа все были без ума. Удивлялись его смышлёности.

Это всё походило на правду. Брунхильда говорила ему, что «племянница» вхожа в лучшие дома Ланна. И он уточнил:

— Значит, в Ланне ты стоишь твёрдо?

— Уж твёрже, чем вы думаете, дядюшка, — заверила барона молодая и влиятельная «родственница».

Тем не менее, он чувствовал, что она ещё не всё сказала, не приехала бы она сюда, чтобы только успокоить его, потешить его семью подарками да рассказами.

— Ладно, — наконец соглашается он. — Ну, а теперь говори, зачем в самом деле приехала.

И он не ошибся, тут Агнес поудобнее уселась на стуле, как бы устраиваясь перед серьёзным разговором, и начала:

— Замуж хочу выйти, благословение ваше нужно.

Тут бывалый во всяких передрягах генерал даже растерялся.

— Замуж хочешь?

На что девушка махнула платком с неудовольствием:

— Ничего я не хочу, мне никто не нужен, ни муж, ни дети, тем более с меня и кузенов раз в пять лет поглядеть довольно; просто пора уже, сватов всё присылают, а я всё на вас ссылаюсь, дескать, вы не даёте согласия. Но вечно так продолжаться не может, меня чураться начнут, — и тут она говорит абсолютно серьёзно: — Слухи пойдут; вы же про то знаете не хуже моего, что говорить начнут рано или поздно: раз не замужем, значит ведьма.

Верно… Верно, засидевшаяся в девках, если не коса и не крива — точно ведьма. Хуже только молодая вдова или вдова дважды. И тут барон по-настоящему начал волноваться.

— Брунхильда сказала, что ты её и на порог дома не пустила. Денег дала, привечала всячески, но в дом не пустила. Почему-то… Как же ты с мужем жить будешь под одной крышей?

А Агнес ему и отвечает:

— О том не беспокойтесь, дядюшка, я подыскала себе нужного кандидата. Он как раз таков, как мне надобен.

— Он тоже… — барон не стал вслух произносить подходящего слова, — такой же, как и ты?

— Нет, нет, он добрый человек и очень мне… очень меня любящий, он будет делать то, что я от него попрошу.

«… что я от него… попрошу!»

Это выражение было произнесено так, как нужно было бы произносить фразу: «Как я ему прикажу!»

Волков вздохнул: то, что ей нужно было выходить замуж, не вызывало обсуждений, но он всё равно волновался.

— Ты уверена, что это тебе нужно?

— Делать мне более нечего, сам архиепископ у меня спрашивал про замужество. Два раза… В прошлом году… и вот нынче на Пасху. Пора уже решиться.

«Архиепископ у неё про замужество два раза интересовался». Волков понять не может, вернее, не может решить, верить тому, что говорит сидящая перед ним девица, прекрасными портными затянутая в прекрасный голубой шёлк, или не верить. А она, как будто по его лицу, по глазам угадав, о чём генерал думает, и добавляет:

— Он и про вас спрашивает, про здоровье ваше. Спросит, а я иной раз и не знаю, что ответить; сказать, что живы вы и здоровы, а вы вдруг опять изранены где-то на своих войнах. Порой мне кажется, что он о вас знает всяко более моего, вот и выкручиваюсь, как могу. Вы бы мне, дядюшка, писали, что ли, почаще. Авось не чужая вам, давно не чужая.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 39

⠀⠀

Конечно, она была права, тут ничего не скажешь, им лучше было поддерживать более тесные отношения. И вот она рассказала ему