Бетховен и русские меценаты - Лариса Валентиновна Кириллина

Каролина (1769–1800). Во время первого пребывания Разумовского в Вене они были еще девочками, но к 1785 году превратились в очаровательных барышень. Родители не могли дать за ними значительного приданого, но все три сестры вышли замуж за людей весьма высокого положения. Мария Кристиана в 1788 году стала женой князя Карла Лихновского, на Марии Каролине в 1793 году женился, вопреки недовольству своей семьи, ирландский пэр Ричард Мид, он же граф Клануильям и лорд Гилфорд, а в Марию Элизабет страстно влюбился Андрей Кириллович Разумовский, сделавший ей в 1785 году предложение руки и сердца, которое было ею с радостью принято.

Однако на пути влюбленных стояло немало препятствий. Отец, Кирилл Григорьевич, поначалу не хотел даже слышать о браке с иностранкой-католичкой и дал свое согласие на свадьбу лишь при условии, что сын соблюдет верность трем главным жизненным принципам: «отечество, вера и Государь»[162]. Андрею Кирилловичу тем самым запрещалось принимать австрийское подданство, переходить в католицизм и покидать государственную службу. С другой стороны браку противилась бабушка невесты, графиня Анна Мария Ульфельд, урожденная княжна Лобковиц. Аргументы были примерно теми же, к тому же довольно сомнительное по происхождению графское достоинство Разумовских не было тайной для старинной австрийской знати. Необходимо было также получить разрешение на брак у императрицы Екатерины II и императора Иосифа II. Влюбленных всячески поддерживала мать невесты, которая позволила им вести переписку, в которой все действующие лица этой романтической истории выступали под вымышленными именами. Переписка велась на французском, и графиня фон Тун также активно в ней участвовала, сообщая будущему зятю сведения о самочувствии Элизабет и описывая светскую и музыкальную жизнь Вены. Так, в письме от 8 августа 1785 года графиня сообщила Разумовскому, что Моцарт сыграл в ее салоне фрагменты из только что законченной оперы «Свадьба Фигаро»: «музыка восхитительная»[163].

Свадьба состоялась в ноябре 1788 года в Вене; венчание происходило в Михайловской церкви (Michaelerkirche) по католическому обряду. Каким образом удалось преодолеть трудности, связанные с разницей вероисповеданий жениха и невесты, источники умалчивают. В России молодая графиня Разумовская стала именоваться Елизаветой Осиповной, хотя русского языка не знала и, по мнению князя Адама Чарторыйского, по каким-то причинам «ненавидела, как и ее сестры, всех русских вообще»[164]. Возможно, свидетельство Чарторыйского не вполне достоверно, поскольку иначе вряд ли у графини сложились бы добрые отношения с родственниками мужа.

Весной 1789 года новобрачные смогли приехать в Россию. Императрица Екатерина больше не держала зла на графа Андрея, хотя по-прежнему не разрешала ему посещать Петербург (наследник, Павел Петрович, продолжал испытывать яростную ненависть к бывшему другу[165]). Граф Кирилл Григорьевич более одиннадцати лет не видел своего любимого сына и был счастлив познакомиться с прелестной и милой снохой. Старый граф продал свой петербургский дворец и переехал в подмосковное имение Петровское, где и принимал молодую пару. Все лето и часть осени Андрей Кириллович с женой посещали московских родственников и знакомых, а в октябре 1789 года Екатерина II наконец-то позволила Разумовскому явиться ко двору. В январе 1790 года состоялось его примирение с великим князем Павлом Петровичем (свидетельницей их трогательного доверительного разговора была Елизавета Осиповна). Молодая графиня очень понравилась императрице, а Разумовскому намекнули, что всерьез рассматривают вероятность его назначения послом в Вене.

Сложившийся во время правления императора Иосифа II российско-австрийский военно-политический союз, основанный не только на общих интересах двух держав, но и на личной дружбе монархов, оказался под вопросом после смерти императора 20 февраля 1790 года. С наследником Иосифа, его братом Леопольдом II, великим князем Тосканы, у Екатерины не было столь тесных связей. Хотя Леопольд был не менее просвещенным правителем, чем Иосиф, и исповедовал сходные принципы, он должен был проводить несколько иную внешнюю политику. Должность российского посла в Вене приобретала в этой ситуации особую важность. Разумовский успел зарекомендовать себя как талантливый дипломат, способный как завоевывать симпатии влиятельных особ, так и действовать чрезвычайно решительно. Для него назначение в Вену было верхом желаний; он любил этот город и чувствовал себя там счастливым. Екатерина II после письменных переговоров с князем Потёмкиным, находившимся на театре военных действий, приняла решение послать Разумовского в Вену: «Жена его венка и он там связь имеет, не глуп и молодость уже улеглась, et il paraît être devenu beaucoup plus prudent[166]; обжегся много, даже до того, что оплешивел»[167]. Что касается последнего замечания, то нужно заметить, что даже на более поздних его изображениях пресловутая «плешивость» не бросается в глаза (возможно, волос у него не хватало на затылке).

Главным препятствием для назначения Разумовского послом в Вене было наличие действующего посла, князя Дмитрия Михайловича Голицына (1721–1793). Он проработал на своем посту в общей сложности 32 года. Имя этого уважаемого дипломата оставило след даже в венской топонимике: улица, на которой находилась его загородная резиденция в районе Ландштрассе, стала называться «улицей Голицына» (Gallitzinstrasse), а находящийся рядом лесистый холм – «горой Голицына» (Gallitzinberg); там были охотничьи угодья князя, пожалованные ему Марией Терезией. Голицын стал личным другом императрицы и ее канцлера князя Кауница; хорошие отношения у него сложились и с императором Иосифом. Дом Голицына стал одним из очагов культурной жизни Вены: князь был ценителем живописи, покровительствовал художникам и приглашал выступать у себя самых выдающихся музыкантов. Так, Моцарт не без гордости писал отцу Леопольду в 1782 году, что князь Голицын, приглашая его выступить в своей венской резиденции, всегда привозит и отвозит его в собственном экипаже, а во дворце обращается с ним «благороднейшим в мире образом»[168]. После смерти Моцарта в венском доме, принадлежавшем Голицыну, несколько лет жила овдовевшая Констанца с двумя сыновьями, Карлом Томасом и Францем Ксавером Вольфгангом.

Сместить 70-летнего Голицына с дипломатического поста и отозвать его в Россию было невозможно прежде всего по моральным соображениям, поэтому в официальном назначении Разумовского от 30 сентября 1790 года граф именовался «посланником при дворе короля Богемии и Венгрии», хотя правителем всех этих стран являлся австрийский император. Разумовскому предписывалось «помогать» князю Голицыну в его деятельности, которая после смерти императора Иосифа II требовала новых подходов: Леопольд II заключил мир с Турцией и начал налаживать взаимоотношения с Пруссией – обе эти страны были враждебны России. Кроме того, во Франции в 1789 году разразилась революция, которая отнюдь не сразу приняла форму кровавого террора, но страшно обеспокоила и напугала всех европейских монархов.

Хотя назначение состоялось в 1790 году, различные дела заставили Разумовского задержаться в Петербурге до марта 1791 года. Затем граф