Сталин против Гитлера: поэт против художника - Сергей Владимирович Кормилицын

его допустили по прибытии в Петроград, мягко говоря, со скрипом, равно как со скрипом допустили его и в состав ЦК. Не горело желанием питерское руководство РСДРП делиться властью с чужаком, которого все уже успели позабыть за четыре года. Но, с другой стороны, это был человек Ленина, так что просто отодвинуть его в сторону не получалось.

Меньше месяца спустя в Питер прибыл Ленин. Очень странно, как по прошествии лет складываются официальные и неофициальные версии. Ведь еще полтора десятка лет назад утверждение о пресловутом опломбированном вагоне звучало как невероятная крамола, а сегодня мы говорим об этом спокойно, как о факте… Но что ни говори, а вагон и правда был опломбирован, и мы не можем отрицать, что «спецдоставка» в страну лидера радикально настроенной партии, еще совсем недавно сотрясавшей страну своими «эксами» и политическими убийствами, была операцией зарубежных спецслужб.

Сегодня это уже не оспаривается, историков волнует другой вопрос: чьих спецслужб – немецких или английских? (См. Стариков Н. Кто убил Российскую империю. М., 2006.)

Итак, Ленин прибыл. Сталин в компании членов ЦК и делегации рабочих встретил его на станции Белоостров, вскрыл пресловутый запломбированный вагон и доехал вместе с учителем до Финляндского вокзала. Была произнесена знаменитая речь с броневика, и дальше история покатилась по известным всем со школьной скамьи рельсам. Не будем описывать внутрипартийную борьбу, политические танцы вокруг лозунга «Вся власть Советам» и «Апрельских тезисов». В конце концов, мы говорим не о революции, а о Сталине. Скажем только, что Иосиф, отчасти неожиданно для себя, оказался во главе партии, переставшей разделяться на русское и зарубежное отделение. Фактически стал вторым лицом в руководстве РСДРП (б). Как писал он сам, в это время он «впервые научился понимать, что значит быть одним из руководителей великой партии рабочего класса. Там, в кругу русских рабочих – освободителей угнетенных народов и застрельщиков пролетарской борьбы всех стран и народов, – я получил свое третье боевое революционное крещение. Там, в России, под руководством Ленина, я стал одним из мастеров революции»[46]. Но позицию «мастера революции» нужно было еще отстоять. Немногословный грузин, конечно, оставался ключевой фигурой, принимал важные решения, организовывал работу, но не был столь яркой публичной фигурой, как «главные революционеры» того времени. Что мог он противопоставить красноречию и пылу Льва Троцкого, усиленно тянущего одеяло на себя? Как описывал на ту пору Троцкого Емельян Ярославский: «Вероятно, многие видели довольно широко распространенный снимок юноши Троцкого, когда его отправляли в первую ссылку в Сибирь; эта буйная шевелюра, эти характерные губы и высокий лоб. Под этой шевелюрой, под этим высоким лбом уже тогда кипел бурный поток образов, мыслей, настроений, иногда увлекавших тов. Троцкого несколько в сторону от большой исторической дороги, заставлявших его иногда выбирать или слишком далекие обходные пути, или, наоборот, идти неустрашимо напролом там, где нельзя было пройти. Но во всех этих исканиях перед нами был глубочайше преданный революции человек, выросший для роли трибуна, с остро отточенным и гибким, как сталь, языком, разящим противников, и пером, пригоршнями художественных перлов рассыпающим богатство мысли»[47]. Иными словами, цитируя Анри Барбюса, «он слишком любит говорить. Он опьяняется звуками собственного голоса. Он декламирует даже с глазу на глаз, даже наедине с самим собой./…/Словом, этот человек обладает данными адвоката, полемиста, художественного критика, журналиста, – но не государственного человека»[48]. Он был безумно популярен в массах как до, так и после революции, его портреты встречались на каждом шагу. Когда о возвеличивании Ленина и уж тем более

Троцкий Лев Давыдович (1879–1940) (настоящее имя – Бронштейн Лейба Давидович) – политический и государственный деятель. В социал-демократическом движении с 1896 года, с 1904 года выступал за объединение фракций большевиков и меньшевиков. В ходе революции 1905–1907 годов фактический лидер Петербургского совета рабочих депутатов, редактор его «Известий». Принадлежал к наиболее радикальному крылу в РСДРП. В 1908–1912 годах редактор газеты «Правда». В 1917 году председатель Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, один из руководителей Октябрьского переворота. В октябре 1917 года и в 1919–1926 годах член Политбюро ЦК. В 1917–1918 годах нарком по иностранным делам; в 1918–1925 годах нарком по военным делам, председатель Реввоенсовета Республики; один из создателей Красной Армии. В 1924 году его взгляды объявлены «мелкобуржуазным уклоном» в РКП(б). В 1927 году исключен из партии, выслан в Алма-Ату, в 1929 году – за границу. Инициатор создания так называемого 4-го Интернационала (1938). Убит в Мексике агентом НКВД испанцем Р. Меркадером. Автор работ по истории революционного движения в России, литературно-критических статей, воспоминаний «Моя жизнь» (Берлин, 1930).

Ярославский Емельян Михайлович (1878–1943) (настоящее имя – Губельман Миней Израилевич) – политический деятель, академик АН СССР (1939). В 1921–1922 годах секретарь ЦК, в 1923–1934 годах член Президиума и секретарь ЦК ВКП (б). Член ЦК партии в 1921–1923 годах. Известен как активный борец с религией.

Сталина не шло еще никакой речи, когда еще никто не выдумал имени Ленинград, в его честь переименовали Гатчину, в одночасье ставшую Троцком. Одним словом, это был харизматический лидер с замашками будущего тирана, большой теоретик, блестящий оратор и не меньший «отморозок», чем сам Сталин. Достаточно ознакомиться с его методами по поддержанию дисциплины в армейских рядах – и диагноз ему уже поставлен. Добавим к этому свойственную многим представителям еврейского народа, как это называл Лев Гумилев, пассионарность, идею фикс о «перманентной революции», толкавшую Троцкого все вперед и вперед, и поймем, что соперник Сталину достался что надо.

На фоне такой яркой, хоть и, по большей части, никчемной личности, Иосиф Сталин, просто занимавшийся порученным ему делом, не смотрелся вообще. Счастье для него, что Ленин по-прежнему рассматривал «пламенного колхидца» как своего, верного человека. А Троцкому доверял не вполне. Поэтому позиции Сталина были устойчивы, и он платил учителю за это несомненной преданностью. Собственно, неизвестно, как сложилась бы история, если бы не осторожность Сталина, не позволившего Ленину совершить неверный шаг – попытаться превратить судебный процесс в трибуну. В июле 1917 выплыли наружу сведения, что большевики получили средства от правительства Германии. Разразился грандиозный скандал, Ленину было предъявлено обвинение в шпионаже, многие большевики оказались за решеткой. Ленин рвался сам явиться на суд, но Сталин охладил его порыв, объяснив, что, сдавшегося властям, его могут и не довести до суда, а аккуратно пристрелить где-нибудь «при попытке к бегству». И уговорил скрыться. Именно Сталин лично соскабливал с ленинского подбородка знаменитую бородку-клинышек, отправляя учителя в Разлив. И Сталин, а не