Уйское пограничье. Книга 1. И. И. Неплюев - Александр Смольников

Наступал волшебный вечер, которые так любил Трифон. Ему и его сестре Аннушке так нравилось забраться на печь и полати, когда у деда Петра Поликарповича было хорошее настроение, и слушать рассказы о его молодости, о казаках-станичниках, сказки, которые он придумывал на ходу. А был дед рассказчиком отменным. Пётр Поликарпович в таких случаях вприхлёб попивал чаёк и неторопливо вёл беседу.

А жизнь текла своим чередом. Днём Трифон с утра помогал по хозяйству: боронил, сгребал сено, потом набирался казацкой удали и умению обращаться с шашкой – учился «рубить лозу». У них за оградой в поле лежало огромное бревно, и он садился на него и, вообразив себя лихим рубакой, а то и атаманом, рубил супостатов. Если что-то не получалось, вспоминал, как пускали тонкой струйкой воду и «ставили руку», чтобы клинок шёл под правильным углом, и резал воду, не оставляя брызг. Это только кажется, что взял шашку и махай ею, снося головы врагам. Владение ею – это целая наука и большое искусство!

Анюта же занималась женской работой: относила мужчинам еду в поле. Тятя и Трифон косят, а она придёт, скатёрку разбросит, достанет яичек варёных да хлеба, порежет, нальёт молока. Сама поиграет. Приходит время – покушают, и снова тятя и Трифон косят. Крестьянский труд тяжёлый с раннего утра, от петухов, и до поздней ноченьки.

А она потихоньку-потихоньку и ушла домой. Постирать, заштопать – это девичья работа, всё на ней и маме. То и дело посматривает на прадеда и мечтает о том, что тот купит серебряное колечко, как того требует обычай, и подарит ей, скажет при этом, что ты, внучка, теперь «не дите», а «барышня» и вести себя должна иначе, ведь «на тебя женихи смотрят!»

Ой, как хочет она, повзрослеть, чтобы дед подарил ей серебряное колечко. Наденет его на левую руку, и все будут знать, что перед ними не девочка маленькая, а перед ними «хвалёнка», пускай еще «не на выданье», но почти невеста. Ой! А как она хочет стать невестой, одеть свадебное платье! Но хотя бы с получением колечка, можно будет начать готовить себе приданое…

– Ну вот, внучата, – дед Пётр Поликарпович приступил к своему рассказу.

Трифон и Анюта затихли и ловили каждое слово деда.

– Было у казака два сына: Иван и Пётр. Оба красивые, ладные! По дому работают справно, отцу матери помогают. Но вот заметил казак, что Пётр всегда ходит справным, всегда с уважением относится к старшим, старикам. Выйдет на улицу, всегда подтянут, мундир чистый, в порядке, застёгнут, как и положено по форме. А Иван вечно ходит с разлохмаченным чубом, распоясанный и расхристанный.

А тут как-то встретил Пётр прохожего, дедулю старенького, не с ихней станицы. К Петру тот обратился:

– Вижу ты казак бывалый, не поможешь ли мне донести мешок тяжёлый?

Пётр в ответ:

– Конечно, дедуль, и донесу, и помогу, в чём ваша нужда выполню…

Все дела сделал Пётр в помощь деду. Тот и похвалил его:

– Хороший из тебя казак будет! Добрый! Сам красив и ладен, форму любишь, аккуратно сидит, старших уважаешь!

Дед прервал рассказ:

– Что, внучата, может надоел мой рассказ?

С полатей раздалось дружно:

– Не-е-ет!

– Ну, ладно, слушайте да на ум мотайте!

Опять идёт старик. Навстречу ему Иван: чуб взлохмачен, не причёсан, сквернословит дорогой «похабными словами», а рядом казачка с ребёнком шла в это время.

Дед удивился, что в такой замечательной станице и такой невоспитанный казак. Обратился к Ивану:

– Что, казаче, куда путь держишь? Не поможешь ли мне мешок тяжёлый донести?

– Нет, дед! Некогда мне!

А старик смотрит, мундир у того расстёгнут, сапоги грязные, а и запашком отдаёт в середине-то дня…

– Ой! – думает старик. – Такой опозорить может род казачий!

А сам говорит:

– Ну иди, молодец, своей дорогой, видно, тебе некогда! Я свой мешок потащу сам, хоть и тяжело мне очень, старый стал уже, руки не держат…

Дед Пётр Поликарпович опять отвлёкся:

– Ну, что, внучата, кто вам нравится?! Наверное, Иван?

– Не-ет, дедусь, нам Пётр нравится! Расскажи, что было дальше!

– А было вот что…

Дед многозначительно сделал паузу.

– А на другой день Круг объявил атаман собрать. День хороший стоял. Мужики собрались. Всё как положено: старейшины станицы сидят, как и положено уважаемым старикам, на лавках, священник занял своё место. Остальные выстроились сзади, переговариваются, ждут начала. Выходит казак с символом Есаульца и гутарит:

– Именем Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, господа казаки, я вам хочу напомнить об обычаях, порядке проведения…

Выбрали казаки Приставов, провозгласили начало собрания казацким «Любо!». Всё как положено.

А тут Есаулец командным голосом:

– Приветствие Атаману!

Атаман вышел, поклонился.

– Круг правомочен, – громко объявил он на всю площадь.

И, повернувшись вначале к старикам, спросил:

– Так ли, господа старики? – А затем к стоящим казакам: – Так ли, честное казачество?

Опять все: «Любо!»

– Встать! Под знамя смирно. Знамя внести! – ударили торжественный марш барабаны.

А потом Атаман пригласил к себе того самого старика, что ходил по улицам, расспрашивал. Поклонился ему. Оказалось, что пришёл к ним почитаемый всем казацким миром Старец и держал тот в руках чудотворную икону Божией Матери Табынской, самую почитаемую икону Оренбургского казачества.

Много вопросов решил Круг, но больше всего он запомнится тому самому казачку, расхристанному Ивану, который встретился накануне старику, так как было ему назначено Атаманом в назидание, чтоб разум вернулся, много розог получить на площади при честном народе. Пуще всего, сгорая от стыда, расстроились родители, что у них оказался таким непутёвым сын. Зато Петра старик Атаману похвалил, что растёт в станице такая молодёжь среди казаков, чем разбавил горькую пилюлю родителям.

Закончив рассказ, дед Пётр Поликарпович крякнул:

– Что, Трифон, понял, кто настоящий казак?!

– Да, дедуль, Пётр настоящий, я с него буду брать пример!

– Вот и молодец, внучок! Давайте спать теперь!

– Дедушка, а расскажи ещё сказку, как мы с Трифоном ходили в разведку к иноземцам-захватчикам!

Анюта с хитринкой смотрела на деда.

– Спи давай, коза-дереза, хитрые глаза! В следующий раз расскажу…

В 61 год казак считался «вышедшим вчистую», по-нашему бы сказали, на заслуженный отдых, но пользовались старики громадным уважением и почитанием. Если старик выходил на площадь и поднимал на посохе папаху – сбегалась вся станица, как по призыву «сполошного колокола», в который звонили, когда жителям угрожала опасность. Если на кругу вставал старик – умолкали все.

2.5. Воспитание воинов

Станичные ребятишки часто бегали в соседнюю рощу с лукошками за грибами. А какие там грибы! Мама, не горюй! Белые