Уйское пограничье. Книга 1. И. И. Неплюев - Александр Смольников

Оренбург. Всё тот же кабинет Неплюева. У окружающих складывается впечатление, что губернатор живёт в нём. На столе разложены топографические карты, документы.

– Так-так-так! Для подавления мятежа на август 1755 года мы имеем: войско численностью 36 741 человек. К тому же в Казанской и Симбирской губерниях собран резерв количеством 21 281 солдат, часть которых дал команду продвинуть к башкирской границе. Хорошо, но мало…

Взял перо, обмакнув в чернильницу, написал:

– В район выступления башкир направить Московский, Ревельский и Троицкий полки!

Потом подумал и приписал: «…не щадить никого, жен и их детей, для вкоренения страха».

Пройдя по кабинету, вызвал полковника А. Тевкелева (из крещёных татар, настоящее имя – Кутлу-Мухамет Маметов. С 1739 года был во главе комиссии иноверческих и пограничных дел).

– Что скажешь, Алексей Иванович?

Башкиры атакуют царский полк.

Выслушав сообщение о принимаемых мерах, Неплюев после разговора с А.И. Тевкелевым написал: «… враг собрал много воинов и всякой черни в достатке у него вооружённых! Считаю положение опасным, прошу военное подкрепление!»

Русский историк В.Н. Витиевский писал позже о жестоком подавлении восстания.

События сильно обеспокоили Петербург, к тому же Россия готовилась к войне с Пруссией. В помощь Неплюеву назначаются специальные чиновники – Салтыков Иван и Ушаков Федор. Неплюеву дополнительно присылают еще три полка: Владимирский из Пензы, Астраханский из Шацка и Азовский из Алатырска.

Также к подавлению восстания были привлечены калмыки, донские и оренбургские казаки общей численностью в три тысячи человек. Кроме того, 500 крещеных калмыков встали на границе с киргиз-кайсаками. И.И. Неплюев пишет письмо Нурали-хану с призывом развернуть борьбу против башкир, а среди мусульманского населения губернии распространил листовку Оренбургского ахуна И. Абдрахманова с осуждением башкирского выступления.

За поимку Батырши была объявлена награда в 1000 рублей и ценные подарки. Начались его поиски. Почти всех соратников Батырши схватили к октябрю 1755 года. В руках властей оказались также жена и дети народного вождя. Его самого искали на огромной территории от Волги до Тобольска, и только через год, в августе 1756 года, он был схвачен – его выдал старшина Осинской дороги, престарелый (ему было за 80) Сулейман Деваев. Под усиленным конвоем через Оренбург и Москву Батырша был доставлен в Петербург.

Оренбургские казаки под командованием Василия Ивановича Могутова также приняли участие в подавлении башкирского восстания.

3.3. Последние «птенцы» Петра I. Неплюев И.И

Серьёзная, кропотливая, изматывающая работа по устройству Оренбургского края и особенно организация подавления восстания башкир сказались на здоровье Ивана Ивановича Неплюева. Чувствуя это, он отправляет в Петербург своего сына с прошением об отставке, которое и было принято в 1758 году. До 1760 года проживает в Петербурге. Отдохнув, снова поступает на службу в звании сенатора и конференц-министра, но, как он сам говорил об этом, стал «немым», «ибо никто уже и мнения моего не требовал».

28 июня 1762 года, при отъезде в Петергоф Екатерины II для низложения с престола Петра III, Неплюеву была поручена охрана цесаревича Павла Петровича и Петербурга со всеми находившимися там войсками. Во время коронации Екатерины II в Москве Неплюев был снова востребован. Для главного наблюдения за столицей, назначен императрицей Первоприсутствующим в Сенате. Перед отъездом из Царского Села Екатерина II пожаловала Неплюеву орден св. Андрея Первозванного и положила ему, сверх жалованья, по 500 рублей в месяц.

В 1764 году здоровье Ивана Ивановича стало ухудшаться. Неплюев попросил аудиенции у императрицы. Екатерина пригласила его в Зимний Дворец.

Иван Иванович уже не видел всего великолепия дворца, его обилия лепных украшений – причудливых карнизов и наличников окон, маскаронов, картушей и рокайлей, разорванных фронтонов, которые играли разнообразием света и тени, придавая облику здания особое великолепие. Ему уже, как старому человеку, почти потерявшему зрение, было это неинтересно.

Екатерина приняла его в рабочем кабинете и, не дав даже слова, произнесла:

– Я разумею тебя, Иван Иванович! Ты, конечно, хочешь проситься в отставку, но, воля твоя, я прежде тебя не отставлю, пока ты не отрекомендуешь мне на свое место человека с такими же достоинствами, как у тебя.

Неплюев, растроганный до слёз, взволнованно ответил:

– Нет, Государыня, «мы – ученики Петра Великого; проведены им сквозь огонь и воду; инако воспитывались, инако думали и инако вели себя, а нынче инако воспитываются, инако мыслят и инако ведут себя. Итак, я не могу ни за кого, ниже за сына моего, ручаться».

– Хорошо, генерал, ты всю свою жизнь верно, честно, многополезно и продолжительно служил трону, пережив несколько его обладателей. Я отблагодарю тебя за это!

При увольнении в отставку Неплюев получил в награду несколько деревень в Малороссии и 20 000 рублей. После этого он недолго прожил в Петербурге, навещаемый императрицей, которая иногда совершенно запросто у него обедала. В 1765 году он побывал в своем родовом имении Поддубье, а затем поехал в Малороссию, но по дороге сильно заболел и выписал к себе своего сына Николая Ивановича, служившего в Петербурге.

Здоровье Неплюева было настолько слабо, что сын счёл необходимым уговорить отца поселиться в Петербурге вместе с ним. Неплюев согласился, но ему скоро наскучила жизнь в столице без определенных занятий, и он отправился строить храм в Поддубье, где и прожил до конца жизни.

В октябре 1773 года он почувствовал полный упадок сил, стал готовиться к смерти и в течение трех дней диктовал племяннику кн. Андрею Ивановичу Мышецкому и Василию Васильевичу Татищеву письмо к своему сыну Николаю Ивановичу. В числе прочего он завещал:

«подчиненным своим и паче крестьянам будь больше отец, нежели господин, имея присно в памяти слово Божие «милости хощу, а не жертвы», и что они такие же люди, как и ты, кроме чинов и власти, данной тебе гражданскими законами».

11 ноября 1773 года Иван Иванович лежал прикованный к постели, сознание то куда-то убегало, то вновь возвращалось. Придя в себя, он открыл глаза, тяжёлое дыхание говорило, что он жив. В это время к нему подошёл быстрым шагом и склонился только что приехавший сын Николай. В глазах Ивана Ивановича блеснула искорка радости, что успел ещё увидеть сына:

– Сынок, ты меня слышишь?

– Да, отец! Ты самый лучший отец на этой земле!

– Сынок, я сознаю свои ошибки, ведь, по сути, я обычный человек, прошу тебя: «помолитесь обо мне, грешном!».

Это были его последние слова. Николай Иванович закрыл отцу глаза.

– Умер!

Николай Иванович Неплюев скончался на 81 году жизни, искренне веруя в Бога и в высокое предназначение