История твоего «Я». Вся правда о deepfake - Андрей Владимирович Курпатов

Ну какой это может быть «социальный финт»?

Допустим, ваша мама – учитель в вашей же школе. Вы понимаете, что ваша мама вам – мама, но в школе она ещё и «учитель», а потому и взаимодействовать с ней надо на глазах у других соответствующе. Допустим, дома вы называете её – «мама», а в школе, когда одноклассники это видят, обращаетесь к ней по имени и отчеству.

В результате у нас формируется два типа ролей:

• то, как мы себя ведём, не задумываясь об этом;

• то, как мы себя ведём, когда понимаем, что надо вести себя именно каким-то определённым образом.

Для простоты первый тип ролей я называю «я-отождествлёнными», а второй – «я-неотождествлёнными». И чем старше мы становимся, тем эта наша «игра» по разным правилам в зависимости об обстановки становится всё более отчётливой и изощрённой.

То есть наше поведение в социальном окружении становится всё более и более продуманным, преднамеренным и в каком-то смысле искусственным. Как писал незабвенный наш Уильям Шекспир:

Весь мир – театр.

В нём женщины, мужчины – все актёры.

У них есть выходы, уходы,

И каждый не одну играет роль.

Но что такое эта внутренняя роль, с которой мы себя идентифицируем в конкретных обстоятельствах?

Вот, например, вы поступили в институт – до этого вы были школьником, абитуриентом, а теперь стали студентом. Но пока вы только поименовались соответствующей ролью, а на деле ещё не умеете её играть.

Всё выглядит так, словно бы вы актёр, работающий в театре, который получил роль в постановке, которую он не видел, не слышал и не знает ничего о своём персонаже, но уже может сказать: я буду играть того-то в таком-то спектакле.

Дальше вам предстоит учить текст, вникать в драматургию сюжета, получить установки от режиссёра, репетировать с другими актёрами, а ещё вам придумают грим, сошьют костюм и т. п. И только после этого вы будете исполнять свою роль всякий раз, когда ваш театр будет давать данный спектакль, – выходить на сцену и играть.

Так и со студенчеством – шаг за шагом вы пытаетесь понять, что это такое, как ведут себя студенты, как общаться с преподавателями и как вообще устроено университетское обучение. Множество вводных и репетиций, а как результат вы после первой-второй сессии начинаете ощущать себя студентом.

Впрочем, вы будете чувствовать себя соответствующим образом лишь тогда, когда это актуально. Если же на повестке дня будет какая-то другая пьеса, вы играете в ней уже другую роль – молодого человека или девушки, мужа или жены, сына, отца, дочери, матери, сотрудника, начальника и т. д. Бесконечный репертуарный театр.

Но какая роль именно ваша – ваша личная? Или у нас есть лишь актёр, который играет всякий раз в той или иной пьесе, не имеющий на самом деле никакого собственного лица? А если он его и изобретёт для каких-нибудь «творческих вечеров», то это будет просто ещё одна – уже такая – его роль.

В детстве, особенно в возрасте 7–12 лет, мы ещё ни с одной своей ролью не справлялись идеально. Нам их нужно было выучить и натренировать: как ведут себя «мальчики», а как должны вести себя «девочки», что такое «стыдно» и как реагировать на «несправедливость».

Ребёнок осваивает бесчисленное количество различных социальных правил, специфических кодов и даже целых кодексов поведения. Из них он создаёт что-то вроде системы внутренних правил – своё «мировоззрение». Но на деле всё это – лишь реплики из множества социальных спектаклей, в которых он задействован.

Поэтому сколько бы ни говорили подросткам их медиакумиры: мол, поймите, кто вы, услышьте свои действительные желания, будьте собой, следуйте своей мечте и т. д. и т. п., – всё это не более чем мотивационные речёвки, за которыми на самом деле ничего не стоит.

В социальном мире у нас просто не может быть своего подлинного «я», потому что это «я» – всегда есть результат отношений с кем-то в каком-то социальном контексте. Это всегда роль, даже если мы не можем себя от неё отделить. А мы и не можем, потому что никаких-таких особенных «я» на деле не существует.

Понимание непонимания

Во всякий момент требуется известное общее представление о предмете,

для того, чтобы было на что цеплять факты,

для того, чтобы было с чем двигаться вперёд,

для того, чтобы было что предполагать для будущих изысканий.

ИВАН ПЕТРОВИЧ ПАВЛОВ

Проведём мысленный эксперимент. Представьте, что вы представитель какой-то совершенно иной цивилизации. Буквально из другой Вселенной. У вас не такие, как у людей, органы чувств, другие механизмы кодирования и обмена информацией, совершенно иная система связей с вам подобными. И вот вы оказываетесь на планете Земля, где всё как сейчас, за одним-единственным исключением: нет ни одного человека – все чудесным образом куда-то испарились.

Вы, будучи нашим инопланетянином, имеете множество информации о людях. Например, вы находите предметы материальной культуры: здания, дороги, автомобили, самолёты и т. п. Но поскольку вы устроены совершенно иначе, вы не понимаете, зачем они нужны. У вас также есть доступ к текстам и другим записям, но вы даже не знаете, что это способ обмена информацией между людьми.

Наконец, у вас, в вашей иной Вселенной, нет ни времени, ни пространства, ни физических законов, подобным человеческим, у вас нет даже понятия жизни и смерти, потому что всё в вашем мире, допустим, есть часть некого общего, глобального механизма. В общем, у вас в принципе другой способ восприятия.

Итак, вопрос: что вы сможете сказать о людях, социальных обществах и в целом о нашей цивилизации и знаниях, которые она накопила? Интересно, к какому бы ответу вы пришли… Правильный ответ – практически ничего, чтобы хоть как-то соответствовало действительности.

Нам кажется, что любой текст можно расшифровать, а поэтому если цивилизация оставила нам тексты, то мы можем понять, о чём они. Но это заблуждение. Тысячи лет, например, цивилизация Древнего Египта, несмотря на дошедшие до нас тексты, оставалась, как говорят её исследователи, немой.

Мы просто не могли понять, что значат эти высеченные в камне рисунки. До определённого момента мы даже не были уверены, что это именно текст, а не просто какой-то причудливый орнамент. Но кто-то скажет, что мы нашли ключ