Личное начало и роковые силы в истории - Николай Иванович Кареев

себе природы, и не то, что сделано природою в постоянном творчестве индивидуального разнообразия, а взаимные отношения личности и над-органической среды, т.-е. нравов, обычаев, привычек, навыков, идей и учреждений, в которых живут и воспитываются единицы и массы. Исследовать эти отношения — задача крайне сложная и трудная, но в высшей степени важная, и ей именно посвящаю я готовящийся к печати 3 том Основных вопросов философии истории. В нем более не придется возвращаться к теориям «климата» и «расы», так как все внимание наше будет сосредоточено в нем на отношениях культурно-социальных. Да и краткий разбор обеих теорий, сделанный на предыдущих страницах, предпринят был мною в виду того, что есть исторические воззрения, переносящие на культурно-социальную среду то роковое господство над личностью, которое приписывали «климату» или «расе». Здесь не место говорить о происхождении этих воззрений вообще и некоторых из них в частности; здесь я изложу только общее свое отношение к вопросу, уже достаточно выпукло намеченное в первых двух томах Основных вопросов философии истории.

Припомним, что было сказано мною выше о разделении условий, извне действующих на личность: они бывают либо неорганические, либо над-органические, иначе: либо физические, либо культурно-социальные. Совокупность всех условий той или другой категории составляет из себя по отношению к индивидууму среду, которая и бывает либо неорганическая (природа), либо над-органическая (культура и социальная организация). Всякое живое существо находится в зависимости от окружающей его среды, но зависимость эта, с одной стороны, не есть непременно безусловное подчинение, а с другой, не исключает возможности обратного действия: живое существо в большей или меньшей степени способно противостоять действию на него среды и так или иначе создавать в ней соответствующие его потребностям изменения. Сила сопротивления влияниям той или другой среды, лежащая во врожденных свойствах индивидуума или полученная им каким-либо путем извне, и творческая способность его производить изменения в среде, равным образом прирожденная или благоприобретенная, бывают, разумеется, весьма различны в каждом отдельном случае, и количеством этих двух сил определяется степень развития личного начала в человеке. Но и среда вообще, как физическая, так и духовно-общественная, обладает известной силой сопротивления усилиям человека ее изменить, и сила эта может быть большей или меньшей, равно как далеко не одинаков бывает размер той силы, с какою в том или другом отношении среда действует на человека. Фаталистический взгляд на природу в «теории климата» именно в том и состоит, что физической среде это воззрение приписывает бесконечно великую силу действия на человека и бесконечно великую силу сопротивления его усилиям, отрицая в то же время у человека какую бы то ни было возможность сопротивляться действию природы, с одной стороны, и действовать на нее, с другой. Если возможна в идее фаталистическая теория природы, то в таком же отношении ничто не мешает существованию фаталистической теории над-органической среды, которой с полным правом можно дать название «теории самопроизвольной эволюции». Исторический процесс, отвлеченно взятый, т.-е. quid proprium истории, по нашему определению, состоит во взаимодействии личности и над-органической, т.-е. культурно-социальной среды8, аналогичном тому взаимодействию человека и природы, в коем видел сущность истории Бокль. Достаточно преувеличить и без того всегда весьма значительное действие духовно-общественной среды на отдельного человека и в то же время отбросить иногда еле заметное действие в обратном направлении, чтобы прийти к фатализму над-органической среды. Установляя и анализируя понятие последней, а также характеризуя ее свойства, что было сделано мною во втором томе Основных вопросов философии истории9 я отметил то общее явление, что хотя культура и социальная организация суть, в последнем анализе, продукты человеческой деятельности, тем не менее личность по отношению и к духовной, и к общественной стороне над-органической среды имеет значение совершенно подчиненного элемента. «В социальной организации, говорится там, напр., личность есть член общества, часть целого; по отношению к культуре она есть носительница ее форм, однаиз представительниц известной группы»10. Для индивидуума и социальная организация, и культура одинаково — известного рода среда: «Это — целое, которое обусловливает его бытие; это — известные постоянные системы, которые обусловливают форму, содержание и направление его деятельности. И в том, и в другом отношении индивидуум может находиться в разных степенях зависимости от этого целого и от этих систем — до потери своей индивидуальности, будет-ли то выражаться в безусловном подчинении личного «я» социальной организации или в безусловном сходстве индивидуума с другими индивидуумами одной и той культурной группы»11. Поэтому можно установить двоякое отношение между над-органическою средою и личностью: «социальная организация есть предел личной свободы, культурная группа есть предел личной оригинальности»12. Ту же мысль выражал я только в иной форме, говоря, что культура имеет тенденцию нивелировать личности путем подавления их оригинальности, социальная организация — путем подавления их самостоятельности13. «Эволюция культуры и социальных форм, сказано у меня еще, сама по себе есть отрицание полного самоопределения личности, поскольку последняя лишь бессознательно и непроизвольно повторяет выработавшиеся идеи и обычные поступки, требуемые бессознательно и непроизвольно сложившейся культурою и социальною организацией, и поскольку личность во всех своих требованиях и проявлениях не есть нечто самобытное в культурной группе и самостоятельное в социальной организации»14. Достаточно этих мест, чтобы видеть, в чем именно полагаю я тенденцию над-органической среды, направленную против личного начала в смысле самостоятельности и самобытности индивидуума, и довольно, так сказать, минутного забвения другой стороны дела, т. е. постоянного созидания этой среды деятельностью личностей, чтобы объявить эту тенденцию всегда, везде и во всем достигающею своей цели. Такому результату весьма много способствует и другое обстоятельство: рассматривая историю отдельных элементов культуры или социальных форм, наука уже давно привыкла наблюдать в развитии того или другого элемента, той или другой формы, во-первых, известный порядок, намекающий на существование некоторой правильности в этой истории, а во-вторых, известное сходство между несколькими однородными порядками, указывающее на то, что элементы культуры и социальные формы в своем развитии подчинены некоторым законам. Отсюда недалеко до признания во всей деятельности личностей, результатом которой будет данный элемент культуры или данная социальная форма, лишь простой самопроизвольной эволюции этого элемента или этой формы, — эволюции, которая такова, какова она есть, не потому что так, а не иначе сложились условия произведшей ее деятельности личностей, а потому, что существует роковой закон для развития каждого элемента культуры, каждой социальной формы. Стоит только действительно проникнуться мыслью о зависимости личности от культурно-социальной среды и, даже не закрывая глаз на то обстоятельство, что среда эта создается деятельностью личностей, обратить главное внимание